– Папа, я привела гостя! – крикнула Софья, помогая Максиму снять пальто.
Из глубины квартиры появился высокий седовласый мужчина в домашнем свитере и с кухонным полотенцем через плечо. Несмотря на возраст и седину, он выглядел подтянутым и энергичным. Максим сразу заметил сходство между отцом и дочерью – те же внимательные глаза, тот же прямой взгляд.
– Александр Воронцов, – представился мужчина, протягивая руку.
– Максим Краснов, – Максим пожал его руку, чувствуя легкое волнение.
– Тот самый ресторатор? – Воронцов внимательно посмотрел на него. – Наслышан. Софья упоминала, что познакомилась с вами на благотворительном аукционе.
– Папа, – предупреждающе сказала Софья, – давай без допросов хотя бы до ужина.
– Я просто проявляю здоровое любопытство, – невинно ответил Воронцов. – Не каждый день моя дочь приводит домой новых русских с обложек глянцевых журналов.
Максим почувствовал, как краска приливает к лицу. Так вот как его воспринимают – как "нового русского". Наверное, он должен был обидеться, но вместо этого ощутил странное облегчение. По крайней мере, Воронцов был честен.
– Я не очень люблю это определение, – спокойно сказал Максим. – И если уж на то пошло, предпочитаю, чтобы меня воспринимали просто как шеф-повара, который смог открыть свой ресторан.
Воронцов усмехнулся:
– Неплохой ответ. Что ж, проходите. Борщ почти готов, осталось только дать ему настояться. А пока можем выпить по рюмке водки. У меня есть отличная, настоянная на клюкве.
Они прошли в гостиную, и Максим с интересом осмотрелся. Комната была наполнена книгами – они занимали все стены от пола до потолка. Среди книг располагались картины, по виду не дешевые копии, а оригинальные работы. На массивном письменном столе в углу громоздились бумаги, стояла старомодная настольная лампа с зеленым абажуром. Никакой показной роскоши, никаких модных дизайнерских решений – только уют, история и культура.
– Присаживайтесь, – Воронцов указал на кресло. – Софья, будь добра, принеси рюмки и закуску.
Когда Софья вышла, Воронцов внимательно посмотрел на Максима:
– Итак, молодой человек, что привело вас в наш скромный дом? Насколько я знаю мою дочь, она не из тех, кто водит дружбу с людьми вашего… круга.
– Папа! – раздался возмущенный голос Софьи из соседней комнаты. – Я всё слышу!
– И правильно, – невозмутимо ответил Воронцов. – Пусть слышит, что я прямо задаю вопросы, которые наверняка интересуют и ее.
Максим решил отвечать так же прямо:
– Софья пригласила меня посмотреть выставку, которую она курирует. Я согласился, потому что она… заинтересовала меня. Своей прямотой, своим взглядом на мир. Это так отличается от того, к чему я привык в последнее время.
Воронцов внимательно изучал его, словно образец под микроскопом:
– А к чему вы привыкли в последнее время?
– К людям, которые говорят одно, думают другое, а делают третье, – честно ответил Максим. – К отношениям, основанным на выгоде, а не на искренней симпатии. К миру, где всё имеет цену, но мало что имеет ценность.
Воронцов хмыкнул:
– Неплохо сказано для "нового русского". Вы явно не просто так попали на обложки журналов.
Софья вернулась с подносом, на котором стояли рюмки, бутылка водки и тарелка с закусками – малосольными огурцами, ломтиками сала и черным хлебом.
– Вижу, вы уже начали светскую беседу, – иронично заметила она, ставя поднос на стол.
– Твой друг оказался интереснее, чем я предполагал, – Воронцов разлил водку по рюмкам. – За знакомство?
Они выпили. Водка была отличной – мягкая, с легким клюквенным послевкусием. Максим закусил огурцом и хлебом, наслаждаясь простотой и вкусом этой нехитрой закуски.
– Софья сказала, вы профессор истории в МГУ? – спросил Максим, чтобы поддержать разговор.
– Верно, – кивнул Воронцов. – Преподаю уже тридцать лет. Специализируюсь на российской истории XIX века. Сейчас работаю над книгой о купеческих династиях Москвы.
– Интересная тема, – заметил Максим. – Особенно в контексте современного предпринимательства.
– Именно, – Воронцов оживился. – Есть удивительные параллели между тем, как формировался капитал тогда и сейчас. Те же механизмы, те же ошибки, та же тенденция забывать о социальной ответственности в погоне за прибылью.
– Папа, – мягко прервала его Софья, – давай не будем сразу погружаться в лекцию. У тебя борщ может перестояться.
– Точно, – Воронцов встал. – Пойду проверю. А вы пока налейте еще по одной.
Когда он вышел, Софья повернулась к Максиму:
– Извините за допрос. Отец всегда так с новыми людьми.
– Всё в порядке, – Максим улыбнулся. – Он прав, задавая такие вопросы. Я бы тоже хотел знать, зачем незнакомец навязывается на ужин к моей дочери.
– Вы не навязывались, я вас пригласила, – напомнила Софья. – И… мне кажется, вы произвели на него хорошее впечатление. Обычно он гораздо суровее с моими знакомыми.
– Даже боюсь представить, как выглядит "суровее", – усмехнулся Максим.
– Поверьте, не хотите знать, – Софья рассмеялась, и в этот момент она показалась Максиму удивительно красивой – не той холодной, безупречной красотой, которую он привык видеть в своем новом окружении, а живой, настоящей, теплой.
Воронцов вернулся с большой супницей, от которой исходил ароматный пар:
– Прошу к столу. Борщ готов к употреблению.
Они перешли в столовую – небольшую комнату с круглым столом, уже сервированным для ужина. Никакого серебра или фарфора – обычная посуда, немного потертая, но чистая и аккуратная. Воронцов разлил борщ по тарелкам, положил в каждую по ложке сметаны и подал корзинку с пампушками.
– Приятного аппетита, – сказал он, садясь во главе стола.
Максим попробовал борщ и не смог сдержать удивленного возгласа:
– Это потрясающе вкусно!
– Рецепт моей бабушки, – с гордостью сказал Воронцов. – Она была из Полтавы, и этот борщ – единственное, что я умею готовить по-настоящему хорошо.
– Не скромничай, папа, – Софья улыбнулась. – Твой плов тоже вполне съедобен.
– Только если сравнивать с армейской кашей, – отмахнулся Воронцов. – Но борщ – это действительно мой шедевр. Что скажете, Максим? Вы ведь профессионал в этой области.
– Скажу, что этот борщ мог бы с успехом подаваться в любом ресторане высокой кухни, – искренне ответил Максим. – Идеальный баланс кислоты и сладости, насыщенный вкус, правильная консистенция. Вы когда-нибудь думали о карьере шеф-повара?
– Боже упаси, – рассмеялся Воронцов. – Готовить для себя и близких – это одно, а превращать это в работу – совсем другое. Я слишком ценю свободу, чтобы проводить весь день на кухне.
– А вы? – спросила Софья, обращаясь к Максиму. – Вы еще готовите сами или только управляете рестораном?
– Реже, чем хотелось бы, – признался Максим. – Но иногда встаю к плите, когда хочу отвлечься от административных забот. Это… терапевтично.
– Понимаю, –