Он провёл их через лавку в заднюю комнату, которая оказалась уютной гостиной с камином, старинной мебелью и стенами, увешанными картинами и фотографиями. На столе уже был сервирован чай – изящный фарфоровый сервиз, пирожные на блюде, варенье в хрустальных вазочках.
– Павел Андреевич Светлов, – представила хозяина Софья. – Профессор истории искусств, коллекционер, знаток русской культуры и… бывший шеф-повар.
– Шеф-повар? – удивился Максим, пожимая руку старику.
– Было дело, – усмехнулся Светлов. – В молодости, ещё в советские времена. Работал в ресторане "Прага", потом в "Национале". Ушёл, когда понял, что готовить по указке партийных боссов – не моё призвание. Вернулся к своей первой любви – искусству и антиквариату.
Они сели за стол, и Светлов разлил чай:
– Софья рассказала мне о вашей ситуации, Максим. О конфликте с Барским, о вашем выборе. Должен сказать, я впечатлён. Не каждый нашёл бы в себе силы отказаться от такого… покровительства.
– Я просто не хотел быть соучастником, – просто ответил Максим. – То, что он делает с теми людьми, с теми бизнесами…
– Я знаю, – кивнул Светлов. – Михаил Степанович Ковалёв, владелец "Старой Москвы" – мой давний друг. Мы вместе работали в "Праге" ещё молодыми поварами. Он рассказал мне, что с ним происходит последнее время. Это… неприглядно, мягко говоря.
– Вы поэтому хотели со мной встретиться? – спросил Максим. – Из-за Михаила Степановича?
– Не только, – Светлов отпил чай. – Видите ли, Максим, в Москве существует определённое… сообщество. Неформальное, без названия, без иерархии. Люди, которые верят в подлинность, в качество, в традиции. Рестораторы старой школы, коллекционеры, профессора, врачи, юристы – представители самых разных профессий, объединённые общими ценностями.
– Звучит как тайное общество, – улыбнулся Максим.
– В каком-то смысле так и есть, – серьёзно ответил Светлов. – Мы не афишируем свои связи, не кричим о них на каждом углу. Но мы поддерживаем друг друга. Делимся знаниями, опытом, связями. Помогаем, когда кто-то из нас оказывается в сложной ситуации.
Он пристально посмотрел на Максима:
– Такие люди, как Барский, обладают огромной властью. Деньги, связи, административный ресурс – всё это у них есть. Но они не всесильны. Потому что есть вещи, которые нельзя купить – репутация, уважение, доверие. То, что зарабатывается годами честного труда и подлинного мастерства.
– И вы предлагаете мне… вступить в ваше сообщество? – осторожно спросил Максим.
– Я предлагаю вам помощь, – просто ответил Светлов. – И возможность помочь другим. Михаилу Степановичу сейчас тяжело – его пытаются выдавить из бизнеса, который был делом всей его жизни. Вы, как опытный ресторатор, могли бы дать ему совет, помочь справиться с давлением. А взамен… кто знает? Может быть, его связи в старой гастрономической Москве окажутся полезными для вас.
Максим задумался. Ещё недавно он бы счёл такое предложение странным, возможно, даже наивным. Что могут противопоставить Барскому и подобным ему воротилам какие-то пожилые профессора, антиквары и шеф-повара?
Но сейчас, после разрыва с олигархом, он видел в этом определённый смысл. Если он больше не мог рассчитывать на связи в высших эшелонах власти, возможно, стоило обратить внимание на другую сеть – менее заметную, но более глубокую. Сеть людей, объединённых не стремлением к власти и деньгам, а общими ценностями и взаимным уважением.
– Я буду рад помочь Михаилу Степановичу, – наконец сказал Максим. – Независимо от того, чем он сможет помочь мне. Просто потому, что это правильно.
Светлов удовлетворённо кивнул:
– Именно такого ответа я и ожидал. Софья не ошиблась в вас.
Он встал и подошёл к старинному секретеру, достал из ящика визитницу:
– Вот, возьмите. Здесь контакты Михаила Степановича и ещё нескольких человек, которые могут быть вам полезны. Адвокат, специализирующийся на защите малого бизнеса от рейдерских захватов. Журналист, который не боится писать о коррупции. Поставщик фермерских продуктов, работающий напрямую с производителями, в обход крупных дистрибьюторов.
Максим взял визитницу, чувствуя странное волнение. Словно перед ним открывалась дверь в другой мир – не блестящий и гламурный, как тот, что показывал ему Барский, а более глубокий, более настоящий. Мир людей, которые жили по своим правилам, независимо от сиюминутных трендов и политической конъюнктуры.
– Спасибо, Павел Андреевич, – искренне сказал он. – Я ценю ваше доверие.
– Не благодарите меня, – улыбнулся старик. – Благодарите Софью. Она увидела в вас то, что многие, включая вас самого, возможно, упускали из виду. Подлинность. Честность. Силу характера.
Он посмотрел на Софью с нескрываемой гордостью:
– У этой девочки удивительное чутьё на людей. Всегда было.
Они проговорили ещё несколько часов. Светлов рассказывал о старой Москве, о ресторанах, которые давно исчезли, о традициях русской кухни, которые почти забыты. Максим слушал с искренним интересом, иногда задавая вопросы, делясь своими мыслями и опытом. Софья наблюдала за их разговором с улыбкой, время от времени вставляя замечания.
Когда они наконец собрались уходить, Светлов проводил их до двери лавки:
– Заходите ещё, Максим. У меня есть старые кулинарные книги, которые могут вас заинтересовать. И не только книги – истории, рецепты, секреты, которые передавались из поколения в поколение.
– Обязательно зайду, – пообещал Максим, пожимая руку старика. – Спасибо за всё.
Когда они с Софьей вышли на вечерний Арбат, Максим почувствовал странное воодушевление. Словно он заново открывал свой родной город, видел в нём глубину и историю, которых раньше не замечал.
– Спасибо, – сказал он Софье, беря её за руку. – За то, что познакомила меня с Павлом Андреевичем. За то, что показываешь мне другую Москву. За то, что веришь в меня.
– Я всегда верила, – просто ответила она. – С самого начала. Даже когда ты сам в себя не верил.
Они шли по вечерним улицам, держась за руки, и Максим думал о странном повороте, который приняла его жизнь. Ещё утром он был партнёром одного из самых влиятельных людей Москвы, а теперь оказался по другую сторону баррикад – среди тех, кто противостоял таким, как Барский, не силой денег или связей, а силой убеждений и репутации.
И странным образом он чувствовал себя на своём месте. Впервые за долгое время он не был чужим среди своих – ни среди гламурной публики "Красного", ни среди простых посетителей "Истока". Он нашёл свой круг – людей, которые ценили то же, что и он: подлинность, честность, мастерство. Людей, рядом с которыми он мог быть самим собой, без масок и притворства.
Чужой среди своих – вот кем он был в окружении Барского. Теперь же, потеряв всё, что казалось таким важным – связи, покровительство, статус, – он, возможно, нашёл нечто более ценное: свою подлинную сущность и людей, которые принимали его таким, какой он есть.
– Максим Сергеевич, нам нужно