Сон пришел неожиданно быстро, погружая его в темноту без сновидений – единственное полное убежище в мире, где даже мысли находились под подозрением.
В другой части города, в пентхаусе, парящем над уровнями Сияющего города, человек сидел перед голографическим дисплеем, анализируя потоки данных. Его безупречный костюм из метаматериала, меняющего цвет в зависимости от освещения, сейчас имел глубокий синий оттенок, подчеркивающий холодную голубизну его глаз.
Доктор Виктор Мерсье, заместитель директора Департамента когнитивного здоровья, специализирующийся на "религиозных патологиях", изучал информацию об обнаруженном пакете данных, переданном через даркнет. Системы Департамента зафиксировали активность, но не смогли отследить источник – слишком хорошая защита, слишком продуманная анонимизация.
– Снова исповедь, – пробормотал он, обращаясь к личному ИИ-помощнику. – Уже четвертый случай за месяц. Одна и та же сигнатура, один и тот же стиль шифрования.
– Вероятность религиозного подтекста – 97,8%, – отозвался искусственный интеллект нейтральным женским голосом. – Вероятность христианской направленности – 92,3%. Католической – 85,7%.
Мерсье позволил себе холодную улыбку.
– Интересно. Они адаптируются. Больше не используют традиционные религиозные символы и кодовые слова. Учатся на своих ошибках.
Он откинулся в кресле, глядя на ночной город через панорамное окно. Как красиво выглядел Новый Вавилон сверху – идеальная геометрия дорог, гармоничное сочетание архитектурных форм, чистота линий. Такой же порядок он стремился навести и в человеческих умах, освобождая их от древних суеверий и иррациональных страхов.
– Нам нужен прямой доступ к этим исповедям, – произнес он задумчиво. – Информация оттуда могла бы быть… полезной.
– Предлагаете внедрение? – уточнил ИИ. – Вероятность успеха при стандартном подходе – менее 40%.
– Нет, – Мерсье покачал головой. – Нужно что-то более креативное. Что-то, что заставит их раскрыться самостоятельно.
Он вызвал на экран досье Элизабет Кларк. Информация о ее визите к психологу Департамента, данные нейросканирования, показывающие признаки стресса и вины, расшифровки перехваченных разговоров, указывающие на возможное "когнитивное заражение" религиозными идеями.
– Мадам Кларк может стать нашим ключом, – медленно произнес Мерсье. – Если она действительно исповедовалась, и если я правильно понимаю психологию этих подпольных "священников", то связь между исповедью и… последствиями… могла бы заставить их выйти из тени.
Он не уточнил, какие именно "последствия" имел в виду. Его ИИ-помощник, запрограммированный на абсолютную лояльность, не требовал пояснений.
– Подготовь подробный анализ передвижений Элизабет Кларк за последние два месяца. Особое внимание удели периодам информационной "слепоты" – моментам, когда она выходила из-под наблюдения. И подготовь досье на всех психологически уязвимых лиц, обращавшихся за терапией после потери близких.
– Выполняю, – отозвался ИИ.
Виктор Мерсье повернулся к окну, глядя на город. Где-то там, среди миллионов граждан, прятались те, кто продолжал держаться за устаревшие концепции греха и искупления. Те, кто предлагал простые ответы на сложные вопросы, отравляя умы людей утешительными иллюзиями вместо суровой правды реальности.
Он найдет их. И когда найдет – покажет миру истинное лицо веры. Не возвышенную духовность, которую они проповедуют, а примитивный страх и догматизм, лежащие в ее основе.
Мерсье улыбнулся своему отражению в стекле. Эта охота будет увлекательной.
Глава 2: Первая кровь
Тело обнаружили в шесть утра.
Эффективный жилищный дрон, совершавший плановый обход сектора 47-B Матрицы, зафиксировал отсутствие движения в квартире в течение семнадцати часов при постоянном потреблении энергии, что активировало протокол проверки. Медицинский модуль констатировал смерть, наступившую приблизительно двенадцать часов назад, и передал информацию в соответствующие службы. К семи часам утра квартира Элизабет Кларк была заполнена представителями городской безопасности, медэкспертами и одним детективом.
Инспектор Александр Ковач стоял у панорамного окна, рассеянно наблюдая, как город просыпается. Утренний свет окрашивал нижние уровни Матрицы в золотистые тона, маскируя признаки износа и бедности. Выше, в Сияющем городе, небоскребы правительственных и корпоративных комплексов уже вовсю пульсировали светом и энергией.
– Предварительный анализ завершен, инспектор, – доложил молодой техник, отрываясь от портативного анализатора. – Причина смерти – острая полиорганная недостаточность, вызванная нейротоксином типа Х-43. Вещество обнаружено в домашнем репликаторе пищи и частично в чашке на прикроватной тумбочке.
– Х-43? – Ковач оторвался от созерцания города. – Это же экспериментальный препарат, разрешенный только для специальных нейрохирургических операций. Откуда он у нее?
Техник пожал плечами: – Судя по данным в системе репликации, субъект сама запрограммировала синтез. Все данные совпадают с ее биометрическими показателями и нейропрофилем. Департамент когнитивного здоровья уже подтвердил, что последние три сканирования показывали признаки депрессивного состояния.
Ковач медленно кивнул, обводя взглядом квартиру. Элитное жилище на верхнем уровне Матрицы, всего в двух ярусах от Сияющего города. Безупречный дизайн, сочетающий ретро-элементы с ультрасовременными технологиями. Ничего лишнего, ничего личного – идеальное жилье образцового гражданина.
– Так, значит, самоубийство? – спросил он, уже зная ответ.
– Всё указывает на это, – кивнул техник. – Стандартный случай. Вдова, потеря социального статуса после смерти мужа, проблемы с адаптацией… Департамент когнитивного здоровья назначил ей терапию, но, видимо, она решила… ускорить процесс.
Ковач подошел к кровати, где лежало тело женщины. Лет сорока, все еще привлекательная, с изящными чертами лица, застывшими в выражении странного умиротворения. На прикроватной тумбочке – почти пустая чашка с остатками золотистой жидкости. Никакой записки, никаких объяснений.
– Кем был ее муж?
– Джеймс Кларк, – ответил техник, сверяясь с данными. – Физик, специалист по квантовым вычислениям. Умер два месяца назад от дегенеративного синдрома. Над этими случаями работает другой отдел.
Ковач нахмурился, вспоминая. Имя казалось знакомым.
– Это тот самый Кларк, который работал над проектом моделирования сознания?
– Совершенно верно. Один из ведущих ученых проекта "Когнитивная гармония". Его смерть была существенной потерей для программы.
Ковач медленно обошел комнату, осматривая детали, на которые не обратили внимания дроны и техники. Репликатор пищи был новейшей моделью с расширенным функционалом, позволявшим синтезировать широкий спектр веществ – стандартная привилегия для семей высокопоставленных ученых и чиновников.
– Откуда у нее доступ к формуле Х-43? – задумчиво произнес Ковач. – Это вещество под строжайшим контролем.
– Очевидно, она использовала коды доступа мужа, – пожал плечами техник. – Как его вдова, она унаследовала часть его исследовательских привилегий. Наверное, сохранила их при передаче имущества.
Ковач кивнул, но что-то продолжало его беспокоить. Он подошел к встроенному в стену дисплею и провел рукой по сенсорной панели, активируя систему.
– Домашний ИИ, доступ к логам последних коммуникаций Элизабет Кларк.
– Доступ ограничен постановлением о когнитивной приватности, – отозвался мелодичный голос системы. – Требуется ордер Департамента информационной безопасности.
– Переопределение: протокол расследования подозрительной смерти, код альфа-девять-зета.
– Подтверждаю доступ. Открываю логи коммуникаций за последние 72 часа.
На экране появился список вызовов, сообщений и