– Да, но только как теоретическую модель. Я никогда не предполагала, что это можно реализовать практически, тем более через биологический организм.
– Видимо, они думают иначе, – Петрова собрала свое оборудование. – Будьте внимательны к своим снам сегодня. И помните – вы всегда можете отказаться от любых процедур, если почувствуете дискомфорт.
Вечером техники установили дополнительное оборудование в комнате Елены – сложную систему сенсоров, которые регистрировали не только электрическую активность мозга, но и квантовые флуктуации на нейронном уровне.
– Это не повлияет на ваш сон, – заверил Ларин. – Система полностью пассивная, она только регистрирует, без какого-либо воздействия.
Когда все приготовления были завершены, Елена осталась одна. Она легла в постель, чувствуя странное предвкушение. Что покажут её сны сегодня? И что увидят в них Ларин и его команда?
Сон пришел быстро, и он был не похож ни на один из предыдущих. Елена оказалась в пространстве, которое не было ни комнатой, ни пейзажем – просто пустота, наполненная пульсирующим светом. Свет менял цвета и интенсивность, создавая сложные паттерны, которые каким-то образом передавали информацию, хотя Елена не могла полностью понять её.
Затем появилось ощущение присутствия – не физического, а ментального. Как будто другой разум касался её сознания, пытался установить контакт. Не угрожающий, не вторгающийся, а скорее исследующий, любопытный.
Внезапно Елена поняла, что этот разум – её ребенок. Не в обычном смысле, не так, как мать ощущает шевеления плода. Это было ментальное присутствие, сознание, которое уже существовало, уже воспринимало, уже пыталось понять.
И в этот момент произошло нечто невероятное – Елена почувствовала, как её восприятие времени изменилось. Прошлое, настоящее и будущее существовали одновременно, как разные измерения одного пространства. Она могла видеть линии вероятностей, расходящиеся из каждого момента, переплетающиеся в сложную сеть потенциальных реальностей.
Это было прекрасно и ужасающе одновременно – видеть время как пространство, видеть причины и следствия как взаимосвязанную сеть, а не линейную последовательность. И через всё это проходило ощущение присутствия, ребенка, который показывал ей то, что видел сам.
Елена проснулась с резким вдохом. В комнате было темно, только индикаторы оборудования мигали. Она чувствовала, что произошло что-то значимое, что барьер был преодолен, контакт установлен.
Она потянулась к своему планшету и начала записывать всё, что помнила, пока воспоминания были свежими. Но даже когда она писала, она знала, что слова не могут адекватно передать то, что она испытала. Как описать восприятие времени как пространства? Как объяснить ощущение другого сознания, соприкасающегося с твоим?
Утром Ларин вошел в её комнату с выражением едва сдерживаемого возбуждения.
– Доктор Соколова, результаты невероятны! – он активировал голографический дисплей, показывающий сложные паттерны данных. – Посмотрите на эти квантовые флуктуации. Они показывают когерентность, которая не должна быть возможной в биологической системе при нормальных условиях.
Елена изучила данные. Действительно, графики показывали квантовую когерентность между её нейронной активностью и активностью плода, которая выходила за рамки обычных физических параметров.
– Это похоже на запутанную систему, – сказала она. – Как будто две квантовые системы синхронизировались и начали функционировать как единое целое.
– Именно! – Ларин был в восторге. – Ваша теория о квантовых состояниях сознания получает эмпирическое подтверждение. Это революционно!
– А что вы можете сказать о содержании моего сна? – спросила Елена. – Приборы могли регистрировать только физические параметры, не субъективные переживания.
Ларин колебался.
– Мы надеялись, что вы поделитесь этой информацией. Что именно вы видели?
Елена решила быть осторожной.
– Я видела абстрактные образы, световые паттерны. Ничего конкретного.
Ларин выглядел разочарованным.
– Ничего более… структурированного? Возможно, образы, которые можно интерпретировать как временные линии или альтернативные вероятности?
Елена внимательно посмотрела на него.
– Почему вы спрашиваете именно об этом?
– Просто предположение, основанное на теоретических моделях, – быстро ответил Ларин. – В любом случае, данные чрезвычайно ценны. Мы бы хотели продолжить эти измерения в течение нескольких ночей, если вы не возражаете.
– Конечно, – согласилась Елена. – Я тоже заинтересована в понимании того, что происходит.
Когда Ларин ушел, в комнату вошла Петрова для утреннего обследования.
– Ларин выглядит взволнованным, – заметила она.
– Данные показали квантовую когерентность между моей нейронной активностью и активностью плода, – объяснила Елена. – Похоже на подтверждение моей теории о квантовых состояниях сознания.
– И что вы на самом деле видели во сне? – спросила Петрова, подготавливая УЗИ.
Елена колебалась, но решила довериться.
– Я ощущала присутствие… сознания. Не полностью сформированного, но уже существующего, уже воспринимающего. И оно показывало мне… время. Не как последовательность, а как пространство, с множеством вероятностных линий.
Петрова замерла.
– Вы уверены, что это был не просто символический сон, созданный вашим собственным подсознанием? Учитывая вашу специализацию в квантовой физике и интерес к темпоральным парадоксам…
– Я думала об этом, – признала Елена. – Но это было… иначе. Не как обычный сон, не как продукт моего собственного ума. Это было как… как контакт с чем-то внешним, чем-то другим.
– С вашим ребенком.
– Да. Но не в обычном смысле. Это было сознание, которое воспринимает реальность иначе, чем мы. Которое видит время не как поток, а как измерение, по которому можно перемещаться, которое можно наблюдать с разных точек.
Петрова включила УЗИ-аппарат.
– Это… беспрецедентно. Если то, что вы описываете, реально, это изменит наше понимание сознания, времени, возможно, самой реальности.
Она провела датчиком по животу Елены, и на экране появилось изображение плода. За десять дней он развился до стадии, соответствующей середине второго триместра обычной беременности.
– Посмотрите на мозговую активность, – сказала Петрова, увеличивая соответствующую область. – Эти паттерны… они не соответствуют ни одной известной модели развития. Как будто формируются совершенно новые нейронные структуры, новые связи.
Елена смотрела на экран, чувствуя смесь научного восхищения и материнского беспокойства.
– Это… нормально? Это безопасно для ребенка?
– Я не знаю, – честно ответила Петрова. – Мы находимся за пределами известной медицинской науки. Но по всем физиологическим параметрам плод развивается здорово. Просто… иначе.
– А что с моим собственным мозгом? Есть ли изменения в моей нейронной активности?
Петрова переключила режим сканирования.
– Есть определенные модификации. Повышенная активность в областях, связанных с обработкой временной и пространственной информации. Усиление связей между полушариями. Но ничего патологического, ничего, что указывало бы на опасность.
Она выключила аппарат и села рядом с Еленой.
– Что вы чувствуете? Не физически, а эмоционально, ментально?
Елена задумалась.
– Я чувствую… расширение. Как будто моё сознание становится больше, глубже. Я замечаю вещи, которые раньше не замечала – паттерны, связи, последовательности. И иногда у меня бывают моменты… проблески чего-то другого. Как