— Для решения этой задачи я хотел бы запустить производство паровых двигателей нового типа, которое после моего отъезда вы бы смогли использовать уже по своему разумению.
— Что будет нужно?
— Сталь! — выпалил я. — Много стали, прокатный станок, чтобы делать из нее листы, люди и территория.
— Чугун или лом есть, сталь в нужном количестве зарезервировал для себя человек великого князя Константина. Его подвинуть я не смогу.
— И не нужно, меня устроят лом и чугун, — кивнул я.
Сначала не хотелось строить на чужой территории бессемеровский конвертер, но… Не украдут же его сразу — просто не успеют принять такое решение — а через полгода эта технология уже не будет иметь решающего значения.
— Прокатный станок есть только малый, и паровую машину для него перевезти будет непросто. Впрочем, вы можете возить сталь на Сестрорецкие заводы, а потом уже раскатанную возвращать обратно.
— Меня устроит просто станок. Паровую машину под него соберем сами.
— Уровень подготовки рабочих? — продолжил свои вопросы Клейнмихель. И ведь дотошный дядька: в отличие от Долгорукова пытается во всем разобраться, чтобы сделать именно то, что нужно. Не меньше, но и не больше — этакая возведенная в абсолют лень в лучшем ее проявлении.
— Нужно человек десять опытных, чтобы я поставил их старшими. Для остальных работ хватит крестьян, которые приехали в столицу на заработки.
— Будут. Что по территории?
— Нужно крытое помещение. В идеале с отоплением, но, если нет или долго искать, не нужно. Мы и сами поставим. Главное, чтобы поблизости была вода, и по возможности найти такое место рядом с Волковым полем. Где армейский полигон.
— Время?
— Завтра в восемь хотел бы начать.
— Начнете. Где вы остановились, я знаю, утром вас встретит мой человек и все покажет. И еще… Пришлю от себя бригаду плотников и дерево. Наверно, вы захотите что-то доработать на месте, так будет проще.
Теперь пришла уже моя очередь кивать. Все-таки уел меня Клейнмихель, предусмотрел то, о чем я не думал, и теперь ведь я должен этому старому лису. А он это понимает, вон как улыбается… Ну и ладно, главное, довести дело до конца, а там — пусть получает свой завод, заслужил.
* * *
Следующие десять дней слились в один в грохоте и перестуке стали.
В первый день мы переделывали огромный ангар, где раньше хранили какие-то грузы. Рабочие вынесли все лишнее, потом плотники заново постелили полы, сделав закладные под будущие станки, и расширили оконные проемы для нормального освещения. Разом стало холодно, но параллельно в ручном режиме мы подготовили к запуску первый котел для прокатного станка, и уже скоро температура выровнялась.
Еще день ушел на организацию рабочей линии и процесса. Кажется, мелочь — какая разница, в какой очередности что и как делать, но это опасная иллюзия. Например, мы вынесли грязную угольную зону в отдельную часть помещения, и разом стало легче дышать. Потом выстроили зону конвертера для стали и переделали первые котлы и машины уже из нее. Тут же открылась возможность поднять температуру и качество получаемых изделий.
Потом, собственно, линия сборки. Я делил приведенных рабочих будущего Волковского завода на группы, каждой из которых доставалась небольшая и понятная даже для неопытных крестьян операция. Обучались они вместе с мастером, который потом заменял меня, отслеживая правильность работы. Пару раз были ситуации, когда деревенские справлялись быстрее якобы опытных мастеровых, и тогда именно их я и ставил старшими. А «старожилы» отправлялись обратно, откуда их таких красивых прислали.
Сто сорок человек в смену, тридцать семь этапов производства для котлов и больше семидесяти для паровых машин. В первый день приставленный Клейнмихелем писарь смотрел на все это с сомнением, а во второй, когда все заработало, оно неуловимо сменилось уважением. А ведь были моменты, когда я чуть не сломался — например, когда выяснилось, что платить за все нужно мне.
О, в каком гневе я был в тот момент!
К счастью, счета ЛИСа никуда не делись, и я, недолго думая, положил каждому рабочему по рублю в день… Как оказалось, много. В это время целый министр мог получать пять тысяч в год или моя собственная зарплата — двести рублей. Тоже в год! А тут бывший крестьянин мог заработать в полтора раза больше. Впрочем, я не жалел. Деньги пока есть, люди, получив первую же выплату, на следующий день были готовы горы свернуть, а сами траты…
Раз я делал двигатели за свой счет, то армии и государству я их решил не дарить, а продавать. И пусть Клейнмихель никогда не посмотрит на меня с уважением — меньше ста процентов прибыли я закладывать и не подумаю.
Глава 18
Я работал днем. Я работал вечером, и даже по ночам дела не думали заканчиваться.
Так, с Митькой мы обсуждали программу, по которой он гонял приданных нам солдат из Тверского пехотного. С Лесовским прорабатывали программу для артиллеристов. Лейтенант, кстати, показал себя выше всяческих похвал. Он и всякие мелочи смог добыть вроде материала для футеровки конвертера, и находил время обучить местных пушкарей всем нашим черноморским хитростям. Вроде таблиц и использования дальномеров.
А вот у Достоевского не заладилось. Нет, как инженер Михаил Михайлович справлялся, но вот как у человека найти подход к рабочим у него не получилось. К счастью, рядом был я, чтобы подстраховать, но заметку себе на будущее о неуживчивом характере старшего Достоевского я сделал. А заодно попробовал пустить его свободное время на пользу дела.
Так он доработал дальномер до прицела. Добавил шкалу для трубы, чтобы ее можно было раздвигать и выставлять на нужное расстояние. Увеличил левое, смотрящее на стрелка стекло и поставил в центр мушку. Вроде бы мелочь, но теперь в бою можно заранее выбрать дистанцию атаки, плыть прямо на цель, а как она покажется в окне прицела — значит, вот оно нужное расстояние, и можно палить. Пожалуй, такая штука мне и в авиации пригодится…
На седьмой день нам привезли первые корпуса для будущих аэролодок. Судя по всему, их где-то собрали, потом разобрали, погрузили на подводы и отправили уже к нам — благо зима, по снегу еще и не такие объемные вещи можно возить. В целом, не очень эффективная схема доставки получилась, но сейчас главное результат, который был прямо