— А я так соскучилась, сил нет. Вот, обмоталась всем чем могла и пришла, чтобы хоть словечком с тобой напоследок перекинуться.
— И что же она вам рассказала?
— Все. Что обезобразила тебя хворь неведомая. Что кожа с тебя пластами сползает, волос на голове не осталось. Пальцы покрылись серыми нарывами и стали похожи на ветки засохшего дерева.
— Да? — усмехнулась я и просунула сквозь прутья обе руки. Показала ладошки, потом обратную сторону, поиграла гладкими пальчиками.
Эльза растерянно хлопнула глазами и продолжила:
— А ноги твои распухли, превратившись в гноящиеся копыта.
Я молча скинула старые туфельки, забралась на подоконник и высунула на волю обе ноги. Еще и поболтала ими.
— А лицо твое…
Я не стала слушать, что с моим лицом. Вместо этого придвинулась вплотную к решетке, чтобы подруга могла меня хорошенько рассмотреть.
Она недоверчиво нахмурилась:
— Я не поняла…Ты здорова что ли?
— Полностью!
После этих слов Эльза раздраженно стащила с головы шарф. Ее физиономия раскраснелась от жары и от праведного гнева.
— Тогда, что это все значит? — не скрывая возмущения, она уперла руки в бока, — что за игры такие?
— Тише ты! — я замахала руками, умоляя ее замолчать, — тише!
— Что все это значит? — повторила Эль сердитым шёпотом, — зачем она соврала нам? Да я сейчас всем расскажу! Пусть все знают!
— Тише! — застонала я, — прошу. И никому не говори! Иначе…иначе она меня со свету сживет…
Мне было горько. Я не плакала, но по щекам катились тяжелые горячие слезы.
— Мина, что она с тобой сделала?
— Ничего…. Пока ничего…но…Я сейчас расскажу кое-что. Ты просто послушай. Не перебивай. Ладно?
Она неуверенно кивнула. И я торопливо, опуская незначительные детали, рассказала ей обо всем. О ритуале, об одиннадцатых, о дневнике Анетты и о том, что все жители города заодно. Да, я рисковала, отчаянно и глупо, но одной мне все равно не справиться.
Эль слушала, и по мере рассказа ее глаза становились все больше и больше. В конце она спросила только одно:
— Ты уверена?
— В каждом слове. И без тебя мне никак.
Она сорвала засохший стебелек и долго смотрела на чернильные тучи, потом задумчиво произнесла:
— Дай мне несколько дней. Если этот лаз под полом существует, я его найду.
— Спасибо, — просипела я.
— И помни, — хмуро произнесла подруга и, встав на цыпочки, протянула руку к окну, — чтобы ни случилось, ты не одна.
Я благодарно сжала теплые пальцы и тут же отпустила, чтобы не задерживать Эль. Спустя миг она растворилась среди увядающих кустов, а я тяжело опустилась на пол и все-таки разревелась.
Глава 4.2
Несколько дней об Эльзе не было ни слуху, ни духу. С утра и до самого вечера я сидела на подоконнике, обмахиваясь самодельным веером, сложенным из листа бумаги, и ждала. Нервы были не пределе, и я вздрагивала от каждого звука, а темные тучи над Брейви-Бэй будто нарочно гудели громовыми раскатами.
— Лучше бы дождем поделились, — бурчала старая Сара, когда приносила еду.
Я больше не заикалась о том, что хочу увидеть Матушку Тэмми. Наоборот опасалась, что она все-таки придет, заглянет мне в глаза и сразу поймет, что я задумала. Теперь мне было страшно не только за себя, но и за Эльзу, которую непременно накажут, если выяснится, что она мне помогала, но все, что я могла — это ждать и надеяться на подругу.
Время шло. На третий день я уже не находила себе места от волнения. Что если Эль прокололась и ее поймали? Что если теперь она тоже сидит в камере и смотрит на хмурое небо через зарешеченное окно? От этого становилось страшно, но еще страшнее были мысли, которые я всячески пыталась не замечать, но они нет-нет, да и пробивались на поверхность, затмевая собой все остальное.
Что если она заодно с ними и тоже меня предала? Что тогда?
Лучше не думать об этом…
Ночь выдалась тревожной. За окном сверкали молнии, и порой так сильно гремело, что весь приют содрогался. Казалось, что вот-вот небеса разразятся настоящим ливнем, но измученная зноем земля не получила ни единой капли. На утро стало еще жарче. От духоты кожа покрывалась испариной, волосы прилипали ко лбу и все время хотелось пить, но воду приходилось экономить. Каждое утро Сара забирала у меня пустой кувшин, взамен оставляя новый, и когда я просила добавки, ворчала, что больше не положено, что колодец и так на последнем издыхании, вот-вот обмелеет, тогда придется таскать воду из реки, а она далеко, и на вкус отдает тиной.
И все-таки жара и жажда, пугали меня гораздо меньше, чем неизвестность.
— Где же ты? — шептала я, всматриваясь в побуревшую зелень за окном, — где…
— Да здесь, я, здесь, — ворчание раздалось так близко и так неожиданно, что от испуга я едва не слетела с подоконника.
— Эльза!
— Тсс, — она пропихнула между прутьев кулек, — последние ягоды. Все остальное засохло.
— Ты узнавала? Искала?
— Тссс! — зашипела подруга, — Ешь и слушай. Времени совсем не осталось.
Я покорно развернула кулечек и высыпала на ладонь мелкую, неказистую малину.
— Нашла я твой проход, — Эльза сверкнула глазами, заметив, что я опять собираюсь открыть рот. Пришлось проглотить вопросы и слушать дальше, — под той стороной крыла действительно нет сплошного фундамента. Дом стоит на каменных блоках, снаружи закрытых деревянными щитами. Спуститься можно из помывочной. Запоминай. Дальняя стена, третья и четвертая половицы от окна не закреплены. Как спустишься в подпол — поворачивай направо, увидишь натянутую нитку — следуй за ней. Придется побарахтаться в пыли, но зато выберешься на заднем дворе, возле мусорной кучи. Оттуда сразу в малинник и через него к лесу. Наше место помнишь?
Я кивнула.
— Я там припасла для тебя мелочи всякие, немного еды. Забирай все и беги к пристани, там корабль готов к отплытию. Не сегодня ночью, так завтра с утра отчалит. Пробирайся в трюм, прячься среди добра и не высовывайся, даже если очень захочешь есть. Поголодаешь немножко, это даже полезно. Ну а на Большой земле как-нибудь сама, — прежде чем продолжить, она немного замялась, — никому не показывайся на глаза и в город не суйся. Там