До 1947 года Сталину приходилось сдерживать немецких коммунистов и некоторых энтузиастов из СВАГ, желавших скорейшего «построения социализма» в зоне советской оккупации. Должно быть, он еще ждал изменения баланса сил в Европе в результате экономического кризиса в США, американских президентских выборов и других факторов. Тем временем нерешенный «германский вопрос» все более отравлял отношения между великими державами. В марте – апреле 1947 года в Москве прошла вторая сессия Совета министров иностранных дел. Соглашение по Германии опять не было достигнуто. Новый американский госсекретарь Джордж Маршалл уехал из Москвы с глубоким убеждением, что «пока врачи совещаются, пациент может умереть». Прямым следствием этого заключения было провозглашение администрацией Трумэна программы экономической помощи Европе, получившей известность как план Маршалла. В этом плане отводилось особое место помощи Западной Германии [294]. Вместо того чтобы уйти из Германии, администрация президента Трумэна занялась долгосрочной программой восстановления экономики в западных зонах.
Поначалу в Кремле не могли понять, чем вызвана новая инициатива США. По предположениям советских экономистов выходило, что Соединенные Штаты в преддверии глубокого экономического кризиса могут вернуться к политике ленд-лиза или стимулировать в Европе новые рынки сбыта для своих товаров. Вновь оживились надежды советских хозяйственников получить американские займы. Молотову было дано указание ехать в Париж, где должно было состояться европейское совещание по американской помощи. Сталин, похоже, не связывал план Маршалла с решением германского вопроса. На всякий случай Молотову было поручено блокировать возможные попытки урезать репарации с Германии, если американцы сделают это условием для предоставления своих займов. После проведения консультаций с лидерами югославских коммунистов Сталин и Молотов решили, что другим странам Восточной Европы из советской сферы влияния также следует направить свои делегации в Париж. Правительства Чехословакии, Польши и Румынии уже объявили о своем участии в конференции [295].
29 июня 1947 года Молотов послал Сталину сообщение из Парижа о своих консультациях с лидерами Великобритании и Франции. Он сообщал, что американцы «стремятся [сговориться с ними], чтобы вторгнуться во внутриэкономические дела европейских стран и в особенности перенаправить потоки европейской торговли в собственных интересах». Сталин и Молотов начали склоняться к отказу от плана Маршалла, но продолжали считать, что участие СССР, Чехословакии и Польши в совещании европейских государств по плану Маршалла полезно для разведки западных намерений или раскола европейского единства. 5 июля в телеграмме лидерам стран Восточной Европы Молотов рекомендовал «не отказываться от участия в этом совещании, а послать туда свои делегации с тем, чтобы на самом совещании показать неприемлемость англо-французского плана, не допустить единогласного принятия этого плана и потом уйти с совещаний, уведя с собой возможно больше делегатов других стран».
Внезапно Сталин резко изменил свое отношение к встрече. Уже через два дня, после получения новых разведданных из Парижа и Лондона, в частности, о секретных переговорах между США и Великобританией за спиной СССР, Сталин пришел к выводу, что администрация Трумэна вынашивает далеко идущие планы экономической и политической интеграции Европы под своим контролем. Сталин был не далек от истины: план Маршалла был нацелен на ограничение советского влияния в Европе путем возрождения экономики европейских стран и прежде всего Германии. 7 июля 1947 года, по приказу Сталина, Молотов послал правительствам восточноевропейских стран новую директиву. Он «советовал» бойкотировать парижское совещание, так как «под видом выработки плана восстановления Европы» инициаторы плана Маршалла «хотят на деле создать западный блок с вхождением туда Западной Германии» [296].
Чехословацкое правительство отказалось прислушиваться к «совету», ссылаясь на то, что экономика их страны зависит от западных рынков и кредитов. Сталин был взбешен таким ответом, немедленно вызвал в Москву правительственную делегацию Чехословакии и выставил ультиматум: или план Маршалла, или партнерство с Москвой. Даже присутствие чехословацкой стороны на парижской конференции будет расцениваться Советским Союзом как враждебный акт. Запуганные члены делегации заверили хозяина Кремля в своей лояльности. Немного смягчившись, Сталин пообещал, что советские промышленные министерства будут закупать у Чехословакии товары, и «великодушно» пообещал безотлагательно предоставить чехам и словакам продовольственную помощь в размере 200 тыс. тонн зерновых – пшеницы, ячменя и овса [297].
Резкий разворот Сталина в отношении плана Маршалла демонстрировал его общую реакцию на решение американцев перестроить Европу: несмотря на подозрительность, вождь вначале искал возможности для маневра, и лишь затем, осознав масштаб угрозы, перешел к яростной контратаке. Сталин увидел, что план Маршалла грозит переориентацией всей Германии на Запад – и такое прочтение не оставляло шансов для «Германии нейтральной». В докладе советского посла в Вашингтоне Н. В. Новикова опасения вождя нашли полное подтверждение. В нем сообщалось, что планы США имеют целью строительство блока вокруг СССР, узловым центром которого на Западе станут союзные зоны Германии. Сообщения из советских представительств в Лондоне и столицах других западных стран были примерно такого же содержания [298].
Судя по тому, как Сталин отчитал правительственную делегацию Чехословакии, «вождь народов», наконец, решил отказаться от политики полумер и выжидания. Новый курс ставил задачу удержать и консолидировать советские позиции в Центральной Европе. На срочно созванном в Польше секретном совещании компартий Италии и Франции, а также правящих партий стран Восточной европы, им было приказано сплотить ряды и вступить в Информационное бюро коммунистических и рабочих партий (Коминформбюро или Коминформ). Местом пребывания Коминформа стал Белград, столица Югославии, но настоящий его центр, разумеется, находился в Кремле. В своих директивах западноевропейским коммунистам Сталин инструктировал их отойти от прежней установки на парламентскую деятельность и готовиться к «боям».