В июне 1956 года внезапно взорвалась массовым недовольством Польша. Прелюдией для кризиса стала смерть польского коммунистического лидера Болеслава Берута, заболевшего в Москве после антисталинского выступления Хрущева. Польские рабочие в Познани вышли на улицу и были расстреляны войсками польских сил безопасности. Коммунистические лидеры страны чувствовали, что почва уходит у них из-под ног и, спасая себя и свою власть, стали заигрывать с растущим в стране национальным движением и выступили с лозунгом «польского пути к социализму». В частности, это значило, что польское руководство не должно было следовать автоматически директивам из Москвы и беспрекословно выносить присутствие советских войск на своей территории. Коллективное руководство в Кремле, несмотря на примирение с Тито, увидело в этом повороте смертельную угрозу для Варшавского договора. Польские события вызвали волнения в других странах лагеря, прежде всего в Венгрии. В один момент вся критика Сталина ушла на задний план. На закрытых заседаниях члены Президиума пользовались тем же жестким идеологическим языком, которым пользовалась газета «Правда»: «Подрывная деятельность империалистов [Запада] – Познань, Венгрия. Ослабить хотят интернациональные связи под флагом самостоятельности пути. Хотят разобщить и поодиночке разбить». Президиум пошел на ряд мер, чтобы поддержать в Польше коммунистов, верных Москве, в том числе согласился отозвать из органов госбезопасности Польши советских советников КГБ, а также предоставить польскому государству экстренную экономическую помощь [468]. Еще свежая память о событиях июня 1953 года в ГДР тревожила членов советского руководства.
19 октября 1956 года кремлевские правители узнали о том, что польские коммунисты, без каких-либо консультаций с Москвой, созывают пленум ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), на котором собираются решать кадровые вопросы. Они хотели, чтобы вместо Эдварда Охаба партию возглавил Владислав Гомулка – руководитель польских коммунистов в первые послевоенные годы. Гомулка потерял свой пост из-за обвинения в «националистическом уклоне» в 1948 году, когда он не сразу поддержал разрыв с Тито. Затем он был исключен из партии и в 1951 году внезапно арестован. Провел в тюрьме три года, и был освобожден в 1954 году, но в руководство не вернулся. Тюрьма сделала Гомулку самым популярным польским политиком, а смерть Берута открыла ему путь к власти. Польская правящая верхушка понимала, что без возвращения Гомулки ей не удасться успокоить национальные страсти. Кроме того, Варшава выдвинула требование, чтобы советские военные советники покинули Польшу, и в их числе маршал Константин Рокоссовский – советский военачальник, поляк по происхождению, которого Сталин назначил министром обороны Польши. Хрущев и остальные кремлевские властители переполошились: без всякого приглашения срочно вылетели в Варшаву и попытались воздействовать на Гомулку и его коллег по партии, используя все средства воздействия – от крепких выражений до угроз применить военную силу. Советские войска, дислоцированные на польской земле, начали демонстративное выдвижение в сторону польской столицы. Поляки не поддались нажиму и настаивали на своем праве решать свои проблемы без вмешательства СССР. Кремлевская делегация вернулась в Москву 20 октября в крайнем возбуждении. В тот же день Президиум принял резолюцию, в которой говорилось, что «выход один – покончить с тем, что есть в Польше». Отрывочные записи присутствовавшего на заседании Президиума заведующего Общим отделом ЦК Владимира Малина в этом месте становятся особенно пунктирными и загадочными. Вполне вероятно, что Президиум склонялся к мысли задействовать советские войска и сместить польское руководство. Однако даже после того, как Рокоссовский был выведен из состава Политбюро ПОРП, кремлевское коллективное руководство все еще медлило с применением силы. 21 октября Хрущев предложил «проявить терпимость» и заявил, что «учитывая обстановку, следует отказаться от вооруженного вмешательства». Президиум единодушно принял это предложение [469].
Главной причиной такой разительной перемены могла стала речь Гомулки, которую он произнес перед многотысячной толпой варшавян после того, как кремлевская делегация покинула Польшу. Он торжественно пообещал строить «социализм» и выполнять обязательства перед Организацией Варшавского договора. Еще одним фактором, заставившим Москву сменить гнев на милость, стала реакция китайцев. Поляки обратились к главам других компартий, и, прежде всего, к китайским руководителям, с просьбой заступиться за них и не допустить грядущего военного вмешательства со стороны СССР. На чрезвычайном заседании Политбюро КПК Мао Цзэдун возложил вину за польский кризис на Москву, на ее склонность к «великодержавному шовинизму». Сразу же по окончании этого заседания он попросил посла СССР в Китае Павла Юдина сообщить Хрущеву о том, что Китай не приемлет военного вмешательства в дела Польши. Позже, когда обстановка в Польше разрядилась, Мао Цзэдун заявил, что Китайская Коммунистическая партия «категорически отказалась рассматривать советское предложение [о военном вмешательстве] и попыталась донести до Кремля позицию Китая непосредственно, немедленно направив в Москву свою делегацию во главе с Лю Шаоци», вторым после Мао человеком в китайском руководстве [470].
23 октября в Будапеште и по всей Венгрии начались стихийные народные выступления против коммунистического режима. Перед лицом открытой угрозы советскому военно-политическому доминированию в Восточной Европе члены коллективного руководства сплотились. И все же политические и личные размолвки давали о себе знать даже в этот момент. У сторонников развенчания Сталина и проведения нового внешнеполитического курса были веские причины противиться советской военной интервенции в Венгрии – ведь это означало