– Как же иначе, дорогая!
– Когда я подумаю о том, что вы делаете для меня… – всхлипнула бедная мать. – Алиса, он лучший из всех. У меня семеро детей, и никто из них не походит на него, а он умирает – умирает, Алиса. Так говорит доктор. О, Алиса, Алиса! Мой первенец, мой красавец, мой мальчик! Господь берет его у меня, Алиса! Мне сказали, что есть только тень надежды.
– Ну, если есть хоть тень надежды, дорогая, то, значит, не все потеряно. Мы прибавим кое-что к этой слабой искре надежды. Мы раздуем ее до пламени. Не приходите в отчаяние. Я здесь для того, чтобы помочь вам. Мои деньги и все, что у меня есть, к вашим услугам.
– Алиса, как я могу просить у вас еще чего-нибудь?
– Не беспокойтесь об этом. Что советует доктор?
– Мы с мужем показывали сына знаменитому сэру Уилфреду Лаудердэлу. Наш доктор дал нам письмо к нему. Сэр Уилфред осмотрел Поля очень внимательно. Он говорит, что нужно немедленно увезти его в Швейцарию, в горы, – в Давос или Санкт-Мориц. Есть еще надежда залечить его легкие, если мы не будем медлить. А у нас, дорогая, нет ничего, кроме жалкого жалованья мужа. Вам я могу сказать, Алиса: как, имея семерых детей, прожить на двести фунтов в год? А это все, что мы имеем. Но как жить на это?!
Миссис Шервуд дружески сжала руку миссис Купп.
– Вот что я скажу вам. Вы должны немедленно увезти мальчика туда, куда вам рекомендует сэр Уилфред Лаудердэл. С вами поедет сиделка. Все расходы на мой счет. Ну, милая, увезите вашего сына. Англия не годится для него. Уезжайте как можно скорее.
– Не знаю, как благодарить вас.
– Я открою вам кредит в банке – положу пятьсот фунтов на ваш счет. Вам не о чем беспокоиться.
Миссис Купп плакала.
– Бог послал вас, – сказала она. – Сколько вы для меня сделали!
– Дорогая, три ваши дочери находятся у меня в школе, а как же остальные три? Останутся дома?
– Сестра мужа может приехать за ними. Это легко устроить.
– Отлично. Я хочу сама повидаться с сэром Уил-фредом Лаудердэлом. Я устрою денежные дела, найму сиделку и привезу ее к вам. До свидания, дорогая.
К сэру Уилфреду миссис Шервуд приехала в то время, когда от него выходил последний пациент. Он подтвердил, что положение мальчика очень опасное, но не безнадежное, и одобрил все планы миссис Шервуд.
– Какое благословение для мира такие женщины, как вы! – сказал доктор. – Теперь есть надежда на спасение мальчика. Я знаю как раз подходящую сиделку.
– Благодарю вас, доктор.
– Чем скорее мальчик доберется до континента, тем лучше. Воздух там суше. Вот адрес сиделки, сестры Франциски. Никто лучше нее не умеет обращаться с больными.
А Поль испытал радость общения с Мэри. Она вошла в комнату, где он лежал, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Но нужно было, наоборот, казаться веселой и ничем не расстроить любимого брата. Поль лежал спокойно. Когда он увидел сестру, глаза его заблестели от счастья. Он взял сестру за руку.
– Нагнись и поцелуй меня, Мэри. Ты стараешься быть хорошей, не правда ли?
– Боюсь, что нет, Поль.
– Старайся ради меня. Я люблю тебя.
– И я сильно тебя люблю, мой дорогой брат.
Поль пристально смотрел на Мэри. Она невольно отвела взгляд.
– Будешь хорошей? – спросил Поль.
– Буду хорошей, – ответила Мэри.
– Мне что-то не нравится в тебе… – сказал Поль сразу и ласково, и строго, как мог говорить только он. – Все ли хорошо у тебя в жизни?
– Впредь все будет хорошо, – успокоила его Мэри.
– Я почувствую, если ты будешь дурно вести себя, – предупредил брат.
– Нет, нет, Поль, я буду хорошо вести себя. А ты, бога ради, побыстрее выздоравливай.
Поль поцеловал ее… В его глазах она видела тот же чудный свет, каким сияли глаза Китти О'Донован – бедной Китти, которую она, Мэри, собиралась погубить.
Глава одиннадцатая
Испытание
Несмотря на все свои усилия, Елизавета за день не узнала и не сделала ничего, что могло бы помочь оправдать Китти О'Донован. Она переговорила с учительницами, но они остались при своем мнении: Китти совершила проступок из-за сильного возбуждения и боится сознаться в нем. Она приглядывалась к девочкам, однако не заметила ничего подозрительного. Казалось, надежды на успех нет, и Елизавету все сильнее и сильнее охватывало беспокойство – по мере того, как день подходил к концу. Ей пришлось избегать общения с Китти, так как она не могла утешить ее.
Вечером вернулась миссис Шервуд с сестрами Купп. Матильда и Джени были в отличном настроении, уверенные, что великодушие миссис Шервуд спасет жизнь Полю. Они не скрывали своей радости и рассказывали подругам о поездке и о встрече с любимым братом, прибавляя, что теперь будут стараться быть хорошими, послушными, прилежными в учении и вообще достойными такой благородной начальницы, как миссис Шервуд.
– Да, мы будем хорошими, будем хорошими, – уверяла маленькая Джени, – потому что так сильно любим ее.
Китти была в зале, когда девочки говорили это. Она села рядом с Джени и взяла ее за руку. Джени изумилась, увидев бледное лицо их несчастной королевы.
– Что с тобой, Китти? Ты, верно, нездорова.
– Не все ли равно? – слабым голосом ответила Китти.
– Конечно, не все равно, – обеспокоенно произнесла Джени. – Матильда, наша дорогая королева нездорова. Взгляни на нее: она бледна, как привидение.
Китти помолчала с минуту. Потом она сказала тихим, но ясным голосом:
– Что вы говорите о том, чтобы стать хорошими? Вы хотите хорошо учиться, избегать всяких искушений – и все это из любви к миссис Шервуд?
– А разве ты не любила бы ее, если бы она столько сделала для тебя? – с удивлением спросила Джени.
– Я хочу сказать… – начала объяснять Китти, и голос ее был чист, как звон колокольчика, а лицо такое трогательное, как у ребенка, – я прежде чувствовала то же, что ты, но поняла, что люди вовсе не добры. До поступления в школу я думала, что все люди хорошие. Я жила с хорошими людьми и старалась подражать им. Теперь знаю: родной дом – не мир; мир – это школа, а школа – плохая. Я не хочу быть хорошей.
Она медленно поднялась со стула и вышла из зала.
– Что с нашей королевой мая? – тихо произнесла Клотильда, глядя вслед Китти.
– Я никогда