И последнее, что Эдельхейт так опрометчиво упустил, это связь со Стонбаем, устроившим взрыв на фабрике. Адвокат, что защищал этого преступника на суде. Гай разузнал о нём, раскопал имена и связи. И вот оно: адвокат Стонбая прежде был учеником и помощником… Уолтера Смита.
Уолтер Смит! Это имя и легло в центр, как маленькая шестерёнка, соединяя всё остальное, и механизм заработал. Вот только…
«Эдельхейт, да что вы несёте?! Мы со Смитом давние соратники. Он никогда бы не пошёл против меня!»
Соратники? Не друзья, не приятели, не знакомые, не даже юрист и его клиент. Соратники. Интересно, что Вильямсон имеет в виду под этим словом. Потому как ясно, что соратниками можно быть лишь в деле и единой цели.
«Не верю, Эдельхейт! Не верю! Какие у вас доказательства?»
«У меня лишь косвенные доказательства и моя интуиция, мистер Вильямсон. Такие не примет ни один судья, а потому я бы не стал их сейчас раскрывать. Мне бы не хотелось, чтобы подозреваемый соскочил с крючка. Нынешних доказательств хватит разве что на иск, а не полноценное обвинение. Потому я продолжу расследование».
«У меня были лишь косвенные доказательства», – размышлял Гай. Благодаря Инес Эдельхейт нашёл то, что нужно… Однако опоздал. Когда Гай приехал в дом Вильямсона, его встретила встревоженная Инес:
– Отец последние дни не находил себе места. Подолгу сидел в своём кабинете. А сегодня вдруг разломал стул, быстро оделся и уже в дверях крикнул мне, что поехал повидать своего нотариуса.
– Мистер Вильямсон…
Эдельхейт с досадой сжал переносицу. Его прошлую увещевательную речь Вильямсон явно пропустил мимо ушей. Не стоило надеяться на его терпение.
– Инес, я направляюсь в контору к мистеру Смиту. Вызовите туда констебля Хиггинса как можно скорее. Боюсь представить, до чего могут «договориться» обиженные друг на друга джентльмены, если их не остановит рука закона.
– Я еду с вами, – заявила Инес.
– Со мной? Зачем? – удивился Эдельхейт.
– Речь идёт о моём отце и моей семье, мистер Эдельхейт. К тому же я помогла вам в расследовании и имею право увидеть его окончание.
Её взгляд оказался столь непоколебим, что Эдельхейту ничего не оставалось, кроме как согласиться. Инес наскоро вызвала полицию по рабочему адресу Смита и пригласила Эдельхейта последовать за ней в паромобиль с водителем.
Машина неслась по улицам, обгоняя все прочие. Каменные особняки богатого района в мгновение ока остались позади. Не прошло и получаса, как впереди уже маячил Бумажный квартал со своими зданиями из красного и серого кирпича, а также большими буквами всевозможных фамилий на вывесках.
Инес подгоняла водителя, как кучер – коня. Только водитель, в отличие от лошади, то и дело оправдывался, что быстрее никак. «Никогда бы не подумал, что эта леди может так командовать», – с удивлением заметил про себя Гай. Впрочем, он понимал её беспокойство. Инес знала нрав отца лучше всех прочих и могла представить, что он способен натворить в приступе гнева и чем этот гнев может обернуться для самого Вильямсона. Гай молча покосился на бутылочку с лекарством, которая выглядывала из вязаной сумочки Инес.
Наконец они притормозили у конторы с вывеской «Нотариус Смит». У приоткрытой двери уже собралась любопытствующая компания зевак, которая внимала творящемуся внутри безобразию.
– Ты ответишь за всё, Смит! Я верить не хотел, но этот чёртов Эдельхейт всё-таки прав. Это всё ты!
– Грегор, что ты несёшь? Что за замыслы этот чужак вбил тебе в голову? – раздался сухой ответ.
– Раскрыл глаза на тебя. Теперь я ясно вижу. Стоило только хорошенько обо всём подумать, и без Эдельхейта можно было догадаться.
– И о чём же «догадался» великий мистер Вильямсон?
– О том, что ты никчёмный человечишка, возомнивший себя частью высшего общества. А ещё вор и клеветник!
– Кто из нас клеветник, Вильямсон? – Хозяин голоса явно сдерживался, но тоже уже был на грани. – Ты унизил меня перед высшим светом, а теперь решил, что мне мало позора, и задумал опустить меня в глазах всего города? Мне известно о твоих махинациях больше, чем ты думаешь! Полагаешь, я не в курсе, как ты консультировался у другого юриста, можно ли меня засудить?
– Как ты смеешь называть махинатором меня – Грегора Вильямсона?! Да моя репутация чиста, как…
– Как вода в нашей грешной реке в разгар лета, – съязвил Смит. – Я хранил твои тайны, а чем ты мне отплатил?! Задумал подать на меня иск о… что ты там хотел… «возмещении чести и достоинства». Ха! Да где ты у себя честь и достоинство в последний раз видел?
– Предупреждаю, Смит…
– Нет, это я тебя предупреждаю, Грегор. Ты проиграешь дело и сам с позором принесёшь мне извинения, а затем утрёшься своей несчастной газеткой с якобы клеветой в ближайшем сортире. А я запрошу большую денежную компенсацию за своё беспокойство.
– Тебе ещё и компенсацию, вор!
Гай больше не мог выжидать. Ещё немного, и внутри этой конторы послышатся звон посуды и звуки драки. Он заметил вынырнувший из-за угла полицейский паромобиль и окликнул.
– Думаю, нам пора вмешаться, констебль.
Констебль Хиггинс и не собирался ждать приглашения. Он нехотя достал свою резиновую дубинку, распахнул дверь конторы и скучающе протянул:
– Что-о-о здесь происхо-о-одит?
Гай и Инес скользнули внутрь вслед за ним. Перед их глазами предстали взъерошенные, как два индюка, Грегор Вильямсон и Уолтер Смит. Лицо Вильямсона уже приобрело ярко-красный оттенок, а усы топорщились так, словно жили самостоятельной жизнью. Смит ещё держался, в силу профессии он редко давал волю гневу, однако явно не намеревался уступать в споре в своём же собственном кабинете – оплоте его ума и профессионализма.
На вопрос констебля оба джентльмена указали друг на друга и одновременно воскликнули:
– Арестуйте его, сэр!
Хиггинс на миг растерялся от столь двусмысленной ситуации, но годы выучки дали плоды. Констебль быстро принял своё дежурное выражение лица и начал неторопливо действовать по служебной инструкции:
– Так, начните с самого начала. Сэр, это ваша контора? Что у вас случилось?
– Я Уолтер Смит, лучший нотариус в этом захудалом городишке, дубина. Уж твоё начальство меня точно знает, – обиделся Смит. – А «случился» тут мистер Вильямсон, который влетел ко мне и начал сыпать необоснованными обвинениями. Так что я в вашем присутствии оформляю на него жалобу за клевету и угрозы рукоприкладства. Также попрошу нескольких присутствующих расписаться как свидетелей сего инцидента, а вам, констебль, рекомендую отвезти Вильямсона в участок для разъяснительной беседы, – начал деловым тоном Смит, словно являлся здесь