При упоминании о дочери, да ещё и в столь фамильярной манере, Вильямсон дёрнулся. Он снова вспомнил все те слухи, которые Эдельхейт породил наверняка назло своему нанимателю. А зачем ещё? Эдельхейт же смотрел испытующе, словно проверял Вильямсона на прочность.
Вильямсон глубоко вдохнул и выдохнул. Нет, сегодня его из себя больше не выведут.
– Валяйте, – бросил он и приготовился слушать.
– Лишь одна деталь. Когда я спросил у мистера Фаулера, есть ли у него ключи от клиентских ячеек, он отвёл взгляд влево, схватился за цепочку часов и снова увёл разговор на тему, как популярен его банк.
– И что?
– Он солгал. У него есть ключи. Он может открыть любую ячейку, не оставив никаких следов взлома. Мистер Вильямсон, я допускаю, что за вами могли следить и знать, когда вы посетили банк. Я допускаю, что Призрак думал, что вы пошли запирать именно чертёж. Я готов сделать ещё несколько допущений, они могут быть случайностями, но куда чаще происходит другое. – Эдельхейт сделал многозначительную паузу. – У меня нет доказательств, и потому я не берусь утверждать, будто банкир Фаулер как-либо связан с ограблением и Призраком… но отделаться от этой мысли не могу. Поэтому просто держите это допущение в голове, мистер Вильямсон. И будьте осторожны.
В игре открываются всё новые карты, и недалёк тот день, когда судьба раздаст последние из колоды. У кого тогда окажутся козыри?
Дождь начал накрапывать на лобовое стекло, смазывая образ могучего города. Вильямсон сник и сложил ладони треугольником перед лицом. Он размеренно дышал, словно это стало упражнением: медленный вдох на три счёта и такой же выдох.
– Неужели ещё и Фаулер? – тихо произнёс он сквозь ладони.
– Как я и сказал, я не могу утверждать этого наверняка.
– Но вы ещё ни разу не ошиблись. Столько раз я хотел, чтобы вы сели в лужу, но, чёрт побери, ни разу… не ошиблись.
– Ваша вера в мои способности трогает, мистер Вильямсон. И всё же я не всесилен. Этот Призрак… он как Мефистофель.
– Мефи… кто?
– Тот, кто приходит к вашим друзьям и толкает их предать вас. Впрочем, если их так легко склонить к предательству, вряд ли это было настоящей дружбой, мистер Вильямсон. Скорее это были маски, под которыми прятались старые обиды. Вам стоит избавиться от иллюзий.
– Не учите меня жить, Эдельхейт, – проворчал в своей обычной манере Вильямсон. – Вас послушать, так Мэнс Браун – настоящий дьявол.
– Возможно, он стал дьяволом, когда упал с высоты…
Эдельхейт красноречиво качнул головой в сторону Вильямсона… как тот вдруг схватил Эдельхейта за плечи так сильно и внезапно, что Гай вздрогнул. Глаза Вильямсона горели странным безумием и решительностью.
– Эдельхейт, – прошептал он сквозь зубы, – найдите его. Найдите Мэнса Брауна. И убейте.
Глава 15. «Красная крепость»
К началу осени Гласстон снял покров душного жёлтого полога, окончательно уступив место прохладным серым сумеркам. Дым из труб, точно щупальца, скручивался и извивался в безветрии, чтобы рассеяться в мерцающей облачной крыше. Невидимое солнце лило тусклый, жидкий свет.
Река перестала цвести и смердеть, как столичная канализация, и местные мальчишки снова пускали по воде заводные пароходики, кто беднее – бумажные кораблики из газет. А потом тыкали в них палками или забрасывали камнями, испытывая на прочность.
Центральные улицы освещались газовыми фонарями. Паромобили проносились по блестящей от влаги мостовой до позднего вечера. А темнота переулков всё так же пугала тех, кто слишком далеко уходил от света.
Гласстон жил обычной жизнью без громких новостей, словно все городские преступники залегли на дно. На первых полосах газет снова появились статьи о столичных или иностранных событиях. Промелькнула заметка о том, что Грегор Вильямсон строит новый паровоз взамен взорванного на фабрике, а работы по сносу трущоб для постройки будущего метро идут полным ходом «под личным контролем Саймона Милсворда».
Правда, такой масштабный проект при нынешних паровых мощностях займёт десятки лет. В обществе уже поговаривают, что эпоха пара за двадцать пять лет достигла потолка. И если Вильямсон не изобретёт что-то новое, то промышленный рывок со временем грозит обернуться застоем.
– Ничто не вечно, как и пар, – проговорил вслух Винс, рассматривая через полупрозрачный циферблат башни темнеющее небо.
В руке он держал газету, раскрытую на второй полосе. Там была заметка о предстоящей премьере в театре «Альгамбра». Какой-то скучный балет с участием автоматона и механического оркестра. Винс сильно сомневался, что танцевать будет сам автомат, но кое-что привлекло его внимание. Строка: «Сливки общества украсят своим присутствием театральные ложи. На балет приглашены все самые видные жители и гости Гласстона!»
– Самые видные, а? Стоит подуть ветру, как сливки «скисают», – проговорил вслух Винс и потянулся за парадным фраком с плащом и шляпой. – Ну что же, я тоже украшу премьеру.
* * *
Театр «Альгамбра» располагался в центре «старого» Гласстона и существовал в те времена, когда город ещё не оброс фабриками и особняками «торговых принцев». Квартал трущоб тогда тоже не был столь многочисленным, только с открытием парового двигателя в Гласстон потянулись люди в поисках работы.
Театр же, столь роскошный по меркам «старого» Гласстона, всегда вносил свою скромную лепту в культурное разнообразие города. Его здание из красного кирпича с колоннами было одной из достопримечательностей Гласстона. Узкие окна на передней части фасада обрамляли контрфорсы. Бордовая крыша имела четыре вершины – башенки, которые вместо парапетов венчала балюстрада.
«Красная крепость» – «Альгамбра». Кто бы ни дал театру это название, он явно оценил замысел архитектора.
Несмотря на узкие окна и тусклый дневной свет, театр всегда горел яркими огнями. Над главным входом светились алые буквы названия, а фонари освещали подступы и подъезды для посетителей. Внутри же их направляла сотня газовых рожков, освещая многоцветье оттенков: красное дерево балконных перил, бордовый бархат портьер, алые кресла зрительного зала – сплошной красный с позолотой.
– «Кровь и золото», – прочитал Эдельхейт на афише.
С иллюстрации на него смотрели солдат в красном мундире и золотой человек-автоматон. Между ними стояла белая балерина.
– Рассматриваете афишу, мистер Эдельхейт?
Эдельхейт обернулся. В свете театральных фонарей среди паромобилей и собирающихся на премьеру горожан он увидел знакомое добродушное лицо.
– Мистер Бонс. Вы тоже приглашены?
– А как же! Наш круг довольно маленький, мистер Эдельхейт. Мы то и дело пересекаемся в подобных местах. Директор театра Хадингтон лично подписывает для нас приглашения. Вы ведь тоже получили красный конверт?
– Признаться, не ожидал.
– Отчего же? Вы сейчас одна из самых известных персон в Гласстоне. Не считая мистера