– Как здоровье вашего отца? – снял шляпу Эдельхейт.
– Ему намного лучше. Благодарю вас, что пришли его навестить.
Обычный светский разговор вопреки словам, что действительно рвались наружу.
Взгляд Инес, преисполненный неловкости, то и дело уходил в сторону. Гай мог лишь догадываться, что таилось у этой женщины на сердце. При каждой встрече в ней словно вспыхивал огонь… и каждый раз гас, стоило ей снова уйти в тень устоев и влияния отца.
Гаю казалось, что Инес смотрит на него как тонущий на близкий берег. Вот и сейчас она невзначай будто тянется к его руке.
– Ваш отец в кабинете? – бесстрастно спросил Эдельхейт.
– Да. Давайте я провожу вас.
– Не стоит. Я помню дорогу.
Эдельхейт быстро отвернулся и направился к лестнице, оставив Инес одну в коридоре. Поднимаясь на второй этаж, он явственно почувствовал запах лекарств и горячего супа. Однако Вильямсон вовсе не лежал в постели немощным и больным. Пусть и в домашнем халате, хозяин дома гордо восседал в своём кабинете за столом, как генерал на военном совете.
– Говорите, Эдельхейт. Что вы узнали? – бросил Вильямсон вместо приветствия.
Гай приметил на столе мокрый след от подноса и тарелок. Очевидно, их убрали точно перед его приходом. «Вот что бывает, когда соблюдаешь этикет: от тебя прячут еду», – пошутил он про себя.
– Много чего. Я, кажется, знаю, где ваши новенькие часы.
– Часы? Какие часы?
– Которые пропали у вас в «Альгамбре». Я всё тщательно расследовал и…
– Эдельхейт, не морочьте мне голову! Часы меня не волнуют! – стукнул ладонью по столу Вильямсон.
– Правда? Тогда я смогу их взять, если они и впрямь обнаружатся там, где я думаю? – Гай изобразил невинное выражение лица.
– Эдельхейт!
– Шучу, мистер Вильямсон. Впрочем, про часы не совсем шучу. Но если они и имеют отношение к Призраку, доказать это трудно. Видите ли, какое дело, – Эдельхейт сел напротив Вильямсона и положил ногу на ногу, – Призрак использовал сцену, чтобы привлечь ваше внимание. Однако в прошлые разы все его планы были надёжны, как ваши пропавшие часы. В этот же раз всё было иначе.
– Поясните, – нетерпеливо буркнул Вильямсон.
– Призрак – прекрасный инженер и, как я думаю, изобретатель. А у изобретателей изощрённый ум. Они ставят невероятную цель и добиваются её средствами, о которых иные люди и подумать не могли. Но вместе с тем их планы основаны на точных расчётах, потому что цена ошибки слишком высока. Как я и сказал, все предыдущие действия Призрака были тщательно продуманы до мелочей. В театре же случилось иначе. В любой момент Призрака мог увидеть кто-то из рабочих или артистов. Любая случайность могла смешать все планы и даже раскрыть его личность перед сотней людей. Он рисковал чрезвычайно. И ради чего? Просто чтобы проучить вас? Да, ему всё удалось, и никто ничего не видел, и вот это вызывает у меня вопросы. – Эдельхейт выдержал паузу и поднял палец. – Или Призраку вчера невероятно повезло. Или он был уверен, что ему повезёт, потому что сговорился.
– С кем?
– Моя теория не доказуема, пока сами участники сговора не признаются. Но если я прав, мистер Вильямсон, вокруг вас собрались настоящие змеи.
Разноцветные глаза смотрели исподлобья так внимательно, что Вильямсон невольно сглотнул. Ворот халата и рубашки вдруг стали тесными, как силки. Вильямсон оттянул их. Взгляд упал на фотографию в раме и вырезку из газетной заметки, где впервые написали о новом поколении капиталистов. Сейчас почти все они имеют баснословное состояние, носят звания «торговых принцев», а их статус и положение сравнимы с таковыми у аристократов из самых древних семей. Ко всему этому они шли вместе, неся на плечах бремя прогресса и его жертв.
«Два предательства из пяти. Что же дальше?» – как-то сказал Эдельхейт. И больше всего пугало, что этот человек снова окажется прав. Станут ли его слова мрачным пророчеством для Вильямсона?
Грегор почувствовал, что вспотел, а в груди снова начало давить. К счастью, в этот момент в кабинет вошёл его личный доктор Дуглас Вернон, который не отходил от своего пациента со вчерашнего дня.
При его появлении Эдельхейт снял ногу с колена и выпрямился в кресле. Он воспринял доктора как постороннего, который прервал важный разговор.
Вернон если и слышал их беседу, то никак не прокомментировал. Лишь достал бутылёк и развёл для Вильямсона лекарство. Затем дал несколько рекомендаций, которые Вильямсон пропустил мимо ушей, но сделал вид, что всё понял.
Эдельхейт наблюдал за действиями доктора с любопытством сыщика и, когда Вернон выходил из кабинета, провожал его внимательным взглядом.
– Вы чего? – спросил его Вильямсон. – Это был…
– Ваш доктор. Я понял. И, зная ваше желание всегда выглядеть безупречно, высоко ценю, что передо мной вы открылись с, так сказать, домашней и уязвимой стороны.
Вильямсон осёкся. А ведь он прав! Присутствие Эдельхейта стало настолько привычным, что Вильямсон перестал воспринимать его как гостя, перед которым стоит соблюдать формальности. Это открытие его удивило.
Покалывание в груди ещё не прошло, и Вильямсон залпом выпил лекарство.
– Наперстянка, да? – кивнул на лекарство Эдельхейт. – Вы ведь знаете, что наперстянка в больших количествах приводит к смерти? – Вильямсон тут же подавился и закашлялся. – Нет? Тогда я предупредил.
– На что вы намекаете, Эдельхейт? Что мой доктор хочет меня отравить?!
– Разве я что-то сказал про доктора? Только про лекарство. Впрочем, если доктор упомянут в вашем завещании, я бы на вашем месте не расслаблялся.
– Вы…
– Будьте осторожны, мистер Вильямсон. Вам ещё рано умирать. Хотя вокруг вас, несомненно, есть люди, которые вам этого желают.
Эдельхейт попрощался и оставил Вильямсона наедине с его мыслями. Внизу лестницы его ждала Инес и смотрела с неодобрением:
– Зачем вы всё это ему сказали? Мой отец плохо себя чувствует, и это было…
– Бестактно. Согласен. Однако ему лучше знать правду, чем обманываться и попадать в ловушки. Я прошу прощения. Жаль, что вы это слышали… или, напротив, хорошо.
– Хорошо?
– Не идеализируйте меня, Инес. Я таков, какой я есть. Как-то вы уже называли меня бестактным. Может, первое впечатление было правильным?
– Зачем вы говорите мне это?
Гай ответил не сразу, а когда заговорил, в его глазах отражались печаль и жалость.
– Потому что мы с вами заигрались, Инес. А это не принесёт вам ничего хорошего. – Гай надел шляпу и повернулся к выходу. – Простите меня.
– Нет же, постойте!
– Стоять я уже утомился. Берегите своего