Старшине Ш. Г. Шамсутдинову было поручено разведать силы врага и его огневые средства в деревне Василево.
«Пробравшись к деревне Василево на близкое расстояние, разведка установила, что в Василево у противника расположена полная рота, вооруженная 2 минометами, 1 бронемашиной, 1 танком, 22 станковыми пулеметами.
Разведка установила где расположены минометы и пулеметы противника. Эти данные разведки обеспечили успех операции по занятию дер. Василево, после отступления из которой противник уже не оказал сильного сопротивления в г. Рогачево» [207].
На другом направлении работала группа Ф. И. Матказина, который «5 декабря производил разведку в деревнях Бунятино, Синьково и Поздняково Коммунистического района Московской области. Установил, что в Бунятино у противника был саперный взвод, строивший там мост, и около роты пехоты. А в деревне Поздняково им обнаружен артиллерийский склад противника. В деревне Синьково до роты противника» [208].
Если сравнить данные, полученные разведкой 923-го стрелкового полка со сведениями, которые нам известны теперь из немецких источников, то понятно, что наши разведчики сработали хорошо. Это было не случайно. Старшина Ш. Г. Шамсутдинов служил разведчиком еще во время войны с Финляндией, политрук Ф. И. Матказин неоднократно проникал в тыл врага в период оборонительных боев, практически с начала войны воевал еще один известный нам разведчик – И. Д. Филькин [209].
Конечно, бойцы вновь сформированной 348-й стрелковой дивизии, только что прибывшей на фронт, такого опыта не имели. Сомнительно, что необстрелянные войска смогли после окончания утомительного марша организовать тщательную разведку позиций противника за считанные часы, оставшиеся до атаки. Можно только предположить, что командиры 348-й стрелковой дивизии ознакомились со сведениями, которые предоставили штаб армии и ранее прибывшие части группы. В конечном счете, командиры полков и, возможно, батальонов должны были ограничиться только визуальным наблюдением противника в течение весьма короткого времени.
Пока командиры планировали действия на следующий день, их бойцы коротали последнюю ночь перед боем. По воспоминаниям фронтовиков, в армии были две вещи, постоянная потребность в которых притупляла даже чувство опасности: еда и сон. В тех случаях, когда войска приходили в движение, эти проблемы начинали особенно сильно осложнять жизнь. Бой и марши велись часто не только днем, но и ночью. Марши сильно выматывали солдат. Частям приходилась часами месить снег на проселочных дорогах, поэтому бойцы, которые не были заняты в каких-либо нарядах, стремились при любой возможности отдохнуть.
Последняя ночь перед боем не всем давала такую возможность. Многим предстояло провести ее под открытым небом. В том месте, куда вышла на исходные позиции 24-я кавалерийская дивизия, напротив деревень Александрово и Копытово, не было никаких строений. По свидетельству ветерана 348-й стрелковой дивизии М. Алефиренко [210], передовые части этого соединения тоже оказались в чистом поле. Но кому-то повезло провести эту ночь под крышей, хотя и не всегда, как следует из приведенных в начале книги воспоминаний жительницы д. Давыдково, в комфортных условиях.
Где бы ни находились бойцы, они не могли не думать о предстоящем дне. Для многих утренний бой был первым, и они еще мало представляли, что их ждет.
«Соблюдая максимум маскировки, мы еще не ощущали, что в 800–1000 м противник сидит в окопах, дрожит и, наверное, проклинает русскую зиму. Мы еще не ощущали, что завтра многие из нас будут ранены или убиты. И хотя ночь зимой очень длинна, но и она показалась мгновением по отношению к наступившему рассвету, а затем и продолжавшемуся дню» [211].
А в это время в штабе 14-й немецкой дивизии офицер, вносивший последнюю запись в журнал боевых действий, назвал прошедший день в целом спокойным. В течение дня расположение дивизии подвергалась налетам советской бомбардировочной авиации, в частности, бомбили Синьково. Но налет не принес существенных повреждений. Отмечалось только, что «враг в последнее время показывает очень оживленную разведывательную деятельность на всем фронте дивизии».
Ш. Г. Шамсутдинов, старшина, разведчик 923-го сп.
Более важным для дивизии стало прибытие в ее распоряжение охранного батальона Штерна, который был подчинен соединению приказом корпуса. Правда, ознакомившись с информацией о прибывшем воинстве, командование не пришло в восторг.
«Батальон состоит из пехоты или едва обученных людей 6-й и 7-й тд» [212].
Из этой характеристики можно понять, что батальон (в основе это была, видимо, военная полиция) комплектовался отчасти за счет «подчистки» тылов, когда оружие в руки начинал получать личный состав разного рода подразделений обслуживания, обычно в боевых действиях не участвовавший. Поэтому было принято решение не выделять этой части самостоятельного участка, а распределить ее роты между частями дивизии.
«Батальон должен использоваться раздельно для усиления обороняющихся войск дивизии (главным образом для выполнения охранных задач в тылу), чтобы разгрузить другие части. Подчиняются:
5-я рота 53-му пехотному полку (мот.),
6-я рота 14-му разведывательному батальону,
7-я рота 11-му пехотному полку (мот.)» [213].
Более существенной помощью стала передача дивизии 3-го батальона 118-го пехотного полка. Правда, тот находился еще в составе своей 36-й моторизованной дивизии и только готовился к маршу. Кроме того, он мог использоваться только с разрешения корпуса [214].
Офицера штаба 14-й моторизованной дивизии не насторожили известия о наступлении, предпринятом советскими войсками в районе г. Калинина, и он не счел возможным отметить этот факт в журнале.
В тот же вечер, еще дальше от фронта, в д. Темново, мать С. И. Лаврова (учительница немецкого языка) прислушивалась к разговору собравшихся за столом германских офицеров. Они, развернув карты, оживленно обсуждали обстановку под Калинином. Их эта хоть и неудачная попытка наступления Калининского фронта сильно встревожила и заставила задуматься о собственных перспективах.
Между тем, закончился первый день советского контрнаступления в битве за Москву, а утром в бой должна была пойти 30-я армия Западного фронта.
Бой
«Дежурившие на аванпостах на участке 87-го пехотного полка солдаты только что сменились. Было 05.00, трещал жуткий мороз. Столбик термометра не поднимался выше 25 градусов мороза. Люди пробирались через снег к маленькой речушке Яхрома. Дымки из труб крестьянских изб в долине реки поднимались прямо к серому утреннему небу. Стояла тишина. 87-й пехотный полк входил в состав 36-й моторизованной дивизии. Полки из Райнштадта-Гессе держали фронт по линии, пролегавшей от Волжского водохранилища к югу от Калинина, называемого также Московским морем, и Рогачево. Столь протяженный участок приходилось контролировать при помощи отдельных опорных пунктов. Для создания более надежного рубежа в полках просто не хватало личного состава. Они были обескровлены, а хуже того, совершенно вымерзли. При температуре