Мама вскрикивает от радости.
У меня в душе теплеет.
Вместе с папой сюда идут Альфи и Неуклюжка, как всегда переваливающаяся с ноги на ногу.
Пока они не видят нас.
Потом папа замечает маму. Его глаза вспыхивают, он подбегает к ней и крепко обнимает.
Мы с тётей Герой бросаемся к ним.
И все молча тонем в объятиях друг друга.
Наконец папа говорит маме:
– А мы уж думали, что потеряли тебя.
– Этого никогда не случится, – отвечает мама. – Я никуда не уйду от вас.
Родители снова обнимаются, а потом папа оглядывается по сторонам.
– Где мы? – спрашивает он. – И кто эти чудесные люди? Они как будто нарядились для карнавала или средневекового праздника.
Мама улыбается:
– Не притворяйся, ты ведь знаешь, кто они!
– Болотные духи? Или блуждающие огоньки? – Глаза у папы лукаво блестят. Он качает головой. – Нет, мне не догадаться. Я понятия не имею, кто они.
Всё во мне смеётся.
– Это ведьмы.
Неуклюжка крякает, словно в знак согласия, и расправляет хвост. Я наклоняюсь и глажу её.
– Мы на небе, правда, Неуклюжка?
Вдруг доносится знакомый голос:
– Уилл.
К нам идёт Альфи.
– Он просил меня передать тебе, что просит прощения, – шёпотом говорит папа. – Но я подумал, будет гораздо лучше, если он сам тебе всё скажет.
Щеки у Альфи горят.
– Прости меня… ну, что всё так вышло с Коулом. Он хотел, чтобы я перестал дружить с тобой. – Альфи задумывается и добавляет: – По-моему, он просто завидовал нашей с тобой дружбе.
Во мне разгорается злость.
– Я не такой, как ты. – Голос у Альфи напряжённый. – У меня не хватило смелости спорить с ним…
– Ты мог бы мне рассказать об этом, – перебиваю его я. – И мы бы вместе придумали что-нибудь.
– Сейчас я готов постоять за себя. Я собираюсь сказать Коулу, что мы с ним можем дружить, если он хочет, но он не должен диктовать мне, что делать. – Альфи замолкает, а затем говорит: – Извини, что я не вступился за тебя, когда…
У меня в горле встает ком, когда я смотрю на маму.
– Теперь это не важно. Всё осталось в прошлом. А где твой папа?
– На «Зимородке». Он не знает, что мы здесь. Он думает, что мы с твоим папой поплыли на лодке искать тебя. Но оказалось, что она не простая, а летающая. Ну и сюрприз! – Альфи протягивает мне руку. – Мы ведь друзья, правда?
У меня поёт сердце, когда я пожимаю ему руку.
– Разумеется, друзья.
Ведьмы и колдуны вносят в зал котелки и корзины с деревянными чашками. Разливают всем горячее молоко и раздают печенье. Молоко просто восхитительное, в нём чувствуются мёд, корица и ваниль. Печенье – тоже объедение – овсяно-медовое с кокосом. Главная ведьма вместе с Советом обсуждают, как разобраться с последствиями бури. Все они одеты теперь в плащи из перьев, подражающие окрасу разных птиц.
Я знакомлю Магду со своим возвращённым другом. А потом мы с Магдой и тётей Герой наперебой рассказываем маме, папе и Альфи о своих приключениях.
Они потрясены. Альфи, похоже, не верит половине того, что слышит. Мама говорит, что нашла амулет на Западном лугу, под Дубом с дуплом.
Я отпиваю ароматного молока, откусываю печенье и спрашиваю её:
– Почему ты вдруг стала искать под Дубом?
Мамина улыбка сияет, как солнце.
– Не знаю. Просто решила, и всё. Я чувствовала, что искать нужно там. И позволила сердцу быть моим компасом.
– И тебе казалось, что внутри гудит рой жужжащих пчёл?
– Рой пчёл? Точно. Откуда ты знаешь?
Я смотрю на Магду.
– Ведьмы называют это голосом сердца.
Мама с папой обнимают меня, рядом тётя Гера, Альфи и Магда. Все они – моя семья.
Потом мы идём на террасу замка любоваться закатом. Я стою рядом с мамой, папой, тётей Герой и Альфи. Небесный город полностью восстановился. Мы смотрим на здания, окаймляющие площадь. Трещин в мостовой больше нет. Даже статуя феникса на месте.
– Этот город даже прекраснее, чем я думала, – мечтательно шепчет мама.
– А я никогда не верил в ведьм, – говорит Альфи.
Я кладу руку ему на плечо.
– Я знаю, но я-то продолжал верить, и ты не мешал мне в этом.
Стена тумана, которая раньше была серой, озарена золотисто-розовым светом. На домах лежат нежные отблески заката. Даже Валиан теперь в цвет уходящего солнца. Величественный и невозмутимый, он стоит рядом с Магдой, её мамой и Катой.
Магда, которая всё не может перестать напевать про Агату Кроу, взмахивает рукой. Стена тумана расступается. За ней золотисто-алое солнце преображает облака: впитывая его свет, они становятся розовыми – тысячи невесомых островков в бескрайнем небе.
Мама улыбается:
– Отсюда мир кажется таким красивым. Вот бы каждому из людей выпало счастье видеть это.
– Может быть, в один прекрасный день они смогут, – отвечает Магда.
Ката открывает блокнот в красном кожаном переплёте. Вместо заклинаний в нём белые бумажные птицы, которые в лучах закатного солнца становятся золотисто-розовыми. Она даёт каждому из нас по одной.
Бумажные птицы лёгкие, как пёрышко, они напоминают мне тех, что я видел на картине у тёти Геры дома.
– Я уже встречала таких. – У мамы в глазах зажигается огонёк.
– По праздникам мы выпускаем этих птиц в небо, – объясняет Магда. – Это символы нашей свободы.
Мама улыбается.
– Как-то раз мы с Герой нашли такую – помнишь, Гера? Нам тогда было лет восемь-девять. Точь-в-точь такую же птицу. Был ветреный день, и она застряла в тростнике. Мы вытащили её.
– Да! – вскрикивает тётя Гера. – Я хотела забрать её домой, а ты сказала, что нужно отпустить её. Кажется, мы сделали по-твоему.
У меня на сердце легко. Мы снова вместе, и мы с мамой можем печь пироги, я расскажу ей, какие новые рецепты нашёл.
Мы будем встречать солнце на восходе и провожать на закате.
Слушать пение птиц.
И пение тростника под ветром.
Это музыка Фенских болот.
Мы можем столько всего сделать.
Но самое важное – то, что она опять с нами.
– Давайте отпустим их, – шёпотом говорит Ката.
Вытянув руки, мы поднимаем птиц и отправляем в небо. Мгновение моя птица парит одна, а потом налетает ветер и прибивает её к стае. Птицы кружатся у нас над головами. Они завораживают. Краем глаза я смотрю на Магду с Катой: девочки стоят, вытянув вперёд руки.
– Так это