– Не может быть!
– Еще как может, им, ипонать, их гривенную пенсию на коэффициент умножили и увеличили в два раза.
Вторую налили по полной и выпили молча, не чокаясь. Потрох решил перевести разговор в мажорную тональность.
– Брось, Петька, все будет хорошо, только верить надо.
– Вера – это, ипонать, хорошо, да только с чего она возьмется? Назначили губернатором какого-то брандахлыста, даром что адмирал. В России что, умные закончились? Ты, Потрох, пойми, ипонать, люди же не идиоты, все понимают, готовы временные трудности и потерпеть. Но с чего, скажи, терпеть дурь заезжих гастролеров?!
– Тут ты, Петька, прав, в Севастополе свои грамотные кадры имеются. Да и город это особенный, туда кого попало нельзя. Ну да бог с ними, давай за тех, кто в море!
После третьей друзей потянуло на воспоминания.
– Потрох, а ты помнишь, как на первом курсе документы в гальюне утопил?
– А помнишь, Петька…
Это «а помнишь» длилось долго, хохотали до слез. Потом помянули ушедших, а их с каждым годом становилось все больше.
На столе заметно убыло и хозяином не обновлялось. Зюкин приволок из прихожей сумку.
– У меня тут кое-что есть, жена в дорогу собрала.
Он вытащил кусок сала и чекушку. Силуан Авдеевич почувствовал глубокую конфузность.
– Ты что, Петька, охренел?! Убери, не позорь, сейчас все будет как надо.
Будучи уже изрядно поддавшим и потерявшим страх, Силуан распахнул дверцу холодильника и начал беззастенчиво дерибанить Зинкин стратегический запас.
По кухне расползался пьянящий запах достатка. Зюкин с интересом рассматривал разные деликатесные диковины, венчала это изобилие литровая бутылка «Белуги».
– Ну, Потрох, ты, ипонать, даешь! Тебе Зинка нюх не начистит?
– Зинка мне?! Да ты чего, Петька, вот она у меня где!
Силуан воинственно потряс сухим кулачком.
– Она у тебя все такая же стройная?
– Придет, увидишь. Я тебе, Петька, так скажу, Зинка у меня хозяйка справная, что ни скажу, все сделает. И на работе, и по дому все успевает.
– Хорошо тебе, Потрох, а моя на старости ворчливая стала, ипонать. Ты ей слово – она тебе два.
Силуана понесло.
– У меня Зинка поперек и пикнуть не смеет, это, брат, воспитание, она меня уважает и даже побаивается. Сечет баба, кто в доме хозяин.
Зюкин откупорил «Белугу».
– Ну давай, раз такое дело, ипонать, за жен!
Потрох согласно кивнул и рюмку опрокинул. На закусь зацепил вилкой добрый кусок осетрового балыка.
Тихо скрипнула входная дверь, на пороге показалась дородная женщина, нагруженная набитыми снедью пакетами.
Недобрым глазом она осмотрела происходящее. Опустила пакеты и свирепо уставилась на Силуана.
Почему, когда у женщины отмирают крылья, она сразу садится на метлу? Вот загадка.
Потрох даже не успел испугаться, последнее, что он услышал, – «Ах ты старый козел!», последнее, что он увидел, – неотвратимо надвигающуюся на лицо мокрую половую тряпку.
Обалдевший от происходящего Зюкин подхватил сумку и выскочил на лестничную площадку.
– Ну, Зинка, ты, ипонать, даешь!