– Нет, это начальник разведки Хутиев! – ответил Шахид и Мусса на него вопросительно посмотрел.
Тот, как ни в чем ни, бывало, продолжал:
– Но человек известный и нужный сопротивлению, поэтому мы вынуждены вас попросить нас сопровождать до Грузии!
Врач усмехнулся.
– Просить? Хм. Меня попросили из моей больницы в Нестеровской оказать помощь одному пациенту и вот я уже второй год в Борзое обслуживаю всех ваших раненых. Меня дома ждут жена и дочка.
– Я обещаю вам, что из Грузии вы будете переправлены в Нестеровскую! Это мое слово! – жестко ответил Хутиев.
Мусса опять внимательно посмотрел ему в глаза и что-то сказал про себя в бороду.
Врач, вытирая руки поданным вафельным армейским полотенцем, устало сказал:
– Все так говорят. Мне обещают уже второй год.
– Если бы ты был плохим врачом, тебе бы ничего не обещали! – улыбнулся в черную бороду Хутиев, – просто расстреляли бы и все. А так ты пока живешь и благодари Аллаха!
Врач опустил голову и стал вытирать руки поданным ему полотенцем. По всему чувствовалось, что у него в душе бушует пожар.
– Замаскировать палатку ветками! – приказал Хутиев бойцам, несшим носилки и теперь отдыхавшим в тени, – нас могут искать русские вертолеты.
Бойцы вскочили и побежали рубить ветки. А Хутиев вернулся к берегу озера, где его ждали Арсанукаев, Борзоев и Орхоев, которые вопросительно смотрели на него.
– Операция закончилась, теперь ждем три часа! – он посмотрел на часы и сказал, – и к ночи выступаем к Аргунскому ущелью. Но наших тоже надо обходить. Все руководство связь оборвало, требуют информации. Я пока молчу, чтобы не было утечки.
– А чего нам с собой тащить этих? – Орхоев показал в сторону Вересова и Осиповича.
Хутиев неприязненно посмотрел на Орхоева и спокойно сказал:
– Заложники они, понимаешь, жизнь которых можно будет обменять на наши жизни, если что-то случится! И потом, они здесь потому, что я дал слово. Поэтому пока не выйдем из Ичкерии, они будут жить. И ты лично отвечаешь за это. Здесь в горах где-то есть их отряд спецназа ГРУ и только благодаря им мы сможем пройти, если это, действительно, так.
Орхоев сжал губы, встал и пошел к своим бойцам.
Борзоев посидел немного у озера и пошел к своим бойцам, разместившимся недалеко от палатки Джохара. Возглавлял бойцов Борзоева Лом-Али, верный его ординарец и друг. Здесь же были и Аслан Нухаев, и неразлучные друзья Мансур Муратов и Руслан Алхазаров, ходившие ранее в разведку с Осиповичем.
Арсанукаев посмотрел ему вслед и продолжил:
– Если Анастасов узнает, что Джохар жив и здесь, то здесь будет минимум воздушно-десантная бригада! – лениво сказал Хутиев, – поэтому назначай своего командира, дашь ему бойцов двадцать хорошо вооруженных и пусть с ними пойдет Мовсар Борзоев со своими людьми. Он и не из таких передряг вылезал, хитрый, как настоящий волк. Приготовим носилки, чтобы все было, как у Джохара. Чтобы даже наши не поняли, кого унесли. На носилки положим, у тебя там есть раненый боец Магомед Идрисов, он, вроде как, уже конченый человек. Есть предположение, что он на кяфиров работал и, возможно, причастен к покушению на Джохара, – Арсанукаев испытующе посмотрел на Орхоева.
Орхоев опустил вниз голову и тихо сказал:
– Это не мой человек! Он с какого-то горного аула и прибился к нам в Грозном. Мы его проверяли не раз, иначе он здесь не был бы. Да я его своей рукой!
Арсанукаев положил руку на плечо Орхоева и остановил его.
– Плохо проверяли, значит. Ну, да Аллах с ним и с нами! – он поднял указательный палец вверх. – Эта группа пойдет к Ингушетии к горе Хаихи и для прикрытия дадим им еще этого русского Миколу. Пусть тащит Идриса и потрудится для нас и во благо Аллаха, – он сделал омовение своей черной бороды и улыбнулся. – Русских надо разбить! Вдвоем они могут что-нибудь придумать! Это отвлекающая группа и ее задача притягивать к себе все силы русских, а оттуда, если позволит Аллах, пусть прорываются через Ингушетию и далее по Ассовскому ущелью к грузинской границе. Пройдут – хорошо, не пройдут – на все воля Аллаха! Мы предупредим своих братьев ингушей, что если русские начнут их там преследовать, то надо препятствовать им всеми силами, чтобы все было, как с Президентом. Руслан Аушев хорошо знает наши законы и если он не с нами, то, во всяком случае, и не против нас. Дай Аллах ему долгих лет жизни! Кто старшим от тебя пойдет?
Орхоев подумал и сказал:
– Махмуд Аддаев, хороший грамотный командир со своим отрядом. У него сейчас двенадцать человек, тринадцатый раненый Идрисов и четырнадцатый это Микола, и группа Борзоева, – он кивнул в сторону смеявшегося на берегу озера Мовсара.
– Утверждаю, старший Мовсар! – сказал Хутиев, – отряд прикрытия в составе четырнадцати человек плюс шестеро с Мовсаром, итого двадцать джигитов, раненый и русский. Справятся с задачей? Давай командиров ко мне на инструктаж.
Аддаев был уже немолодым крепким человеком с небольшой редкой бородкой, лицо казалось вырубленным топором, на левой руке не хватало мизинца. Вслед за ним к Хутиеву и Арсанукаеву подошел Борзоев. Они пошептались минут десять. Арсанукаев им что-то показывал на карте. Потом Хутиев по очереди обнял Мовсара и Махмуда и пожелал успешно выполнить задание. Командиры пошли инструктировать бойцов.
Хутиев подошел к доктору, осматривавшему Магомеда Идрисова.
– Долго не проживет! – сказал русский доктор, осмотревший раненого, тихо стонавшего, после укола обезболивающего, – пробито легкое и печень, – доктор виновато развел руки.
– Ничего, ничего, все нормально! – успокоил доктора Хутиев и внимательно посмотрел на стоявшего за ним Арсанукаева, – пойдем лучше с русскими поговорим.
И они оба направились к лежавшим в кустах Вересову и Осиповичу. С их подходом охранявшие русских чеченцы из охранения встали на ноги, а Осипович и Вересов присели из лежачего положения в полусидячее.
– Что, Николай Николаевич, что, Микола? – обратился он, потирая руки, к хмуро ожидавшим его Вересову и Осиповичу, – видите, к чему привело ваше предательство?
– Ты сам-то, Шахид, веришь в то, что говоришь? – спросил Вересов, потирая связанную ногу, – мы сами оказались обманутыми. И если я узнаю кем, то я поговорю с этим человеком по-мужски. Мне бы очень хотелось, чтобы этими людьми были не ты и не Мовсар.
Хутиев и Борзоев сели на траву рядом с русскими. Хутиев сделал жест рукой, и охрана удалилось на безопасное расстояние. Чеченцы-охранники устало присели у дальнего кустарника метров за тридцать на корточки и, наблюдая издалека