Алексей сам был согласен с Мироновым, тем более, что знал о захвате БТР-90, знал о новых снайперских винтовках, изготовлявшихся в Белоруссии для Российской армии и обнаруженных у убитых в Грозном боевиков. Он подул в кулак и, глядя Миронову в глаза, спросил:
– А ты, Сергей, что предлагаешь? Не выполнить приказ? – Бармотин развел руками.
Миронов, казалось, ждал этого вопроса, и поэтому нагнулся поближе к Алексею и написал на бумаге, которую подвинул ближе к Алексею.
На бумаге корявыми буквами было написано: «Включи глушилку!»
Алексей нащупал в кармане маленькую коробочку, подаренную Нарышкиным, и щелкнул тумблером.
– Говори, что ты хочешь предложить?
– Да так, ничего особенного! – прошептал Миронов, – тут у моего однокашника по училищу автобат в Урус-Мартане, а при автобате куча поломанной и списанной техники, есть и БТРы, и танки и МТЛБК. Я у него разживался деталями до этого. Я уверен, что если я попрошу, он мне не откажет по спекулятивной цене загнать свои поломанные коробочки.
Алексей задумался на минуту, подперев подбородок левой рукой, правой рукой зачем-то потер в ухе.
– А коли известно станет, нас с тобой под трибунал отдадут?
– Да ничего не станет известно! – перегнулся через стол Миронов, – мы из их дерьма сделаем конфетки! Подкрасим, подварим, зашпаклюем, намалюем наши знаки «Тамань» и военно-морские флаги для пущей убедительности, отмаркируем нашими номерами, а на наших все замалюем – все будет тип топ! Заводиться будут, ездить по двору!
– Тип топ! – передразнил Алексей Миронова и, видимо, приняв решение, приказал, – ты это, Сергей Викторович, все ночью проверни, чтобы никто не знал и не видел, пригонишь ту технику, подготовишь, как обещал. А сделаешь все, грузи наше имущество, не бросать же его здесь, да своих людей, которых вообще приказано вывести на Кубань. Не любит руководство за что-то вас, казаков. А я с Коневым переговорю, чтобы он препятствий тебе не чинил, а в чем-то и прикрыл. Пока не прибыли к нам принимать технику – все надо подготовить. Оставишь мне здесь своего зама сдавать все их механикам. А я тебе все проездные сделаю, своих людей дам для сопровождения до «Северного объекта».
– С техникой понятно! – заулыбался Миронов, – теперь с табуном надо разобраться!
– А что с ним разбираться? – посуровел опять Бармотин, – по-моему, коней надо оставлять здесь! Миронов задумался, а потом ответил:
– Ты не казак, Алексей, тебе сложно понять, что такое конь для казака! Мы коней брали на Кубани и должны туда же вернуть. Меня казаки не простят, ежели я их брошу. И как-то надо хотя бы пять коней перебросить Кузьме Степановичу. Кони в горах им ой как пригодятся!
Миронов потер стол своей черной от въевшегося масла рукой и посмотрел жалобно в глаза Бармотина.
– Есть у нас пара больных коняг, со сбитыми спинами, их и оставим здесь для количества, типа, хоть что-то оставили, – проговорил он, глядя на изменившееся мученическое лицо Алексея.
Алексей с большим бы удовольствием сейчас в рейд самый опасный в тыл врага ушел, чем заниматься этой административной работой. Миронов видел это и тяжело вздохнул.
– В горы надо ишаков, они лучше по горным тропам! – задумавшись, сказал Алексей.
– Ишаков двуногих там уже полно, а казакам нужны кони! – твердо ответил Миронов, усмехнувшись.
Алексей тоскливо посмотрел в окно о чем-то подумал и в конце концов согласился с доводами Миронова.
– Пять коней с Алешечкиным, вроде как, я его с утра видел, здесь у табуна околачивается, если выздоровел он, то с его людьми мы переправим сегодня в горы вертолетом, но если Кузьма Степанович подтвердит необходимость этого. На остальных коней выделяй людей, пойдут послезавтра в ночь с твоей колонной на север. Но это при условии, что ты найдешь достойную замену своей технике, проведешь все по документам.
Миронов почесал висок, усмехнулся в свои запорожские усы, отращенные им за период похода, и согласился.
– Нехай буде, як вы казалы! Разрешите идти, товарищу подполковник? – он встал и сделал серьезное лицо, хотя было видно, что ему хочется улыбаться.
Алексей выключил в кармане глушилку и сказал уже вслед Миронову:
– Ты технику и коней готовь к передаче, чтобы замечаний не было. И чтоб вашего духу в Чечне не было! Отправляйтесь в свои станицы в деревянные шашки, папахи, нагайки, лампасы играть!
– Все будет готово в лучшем виде! – от дверей ответил Миронов и подмигнул Бармотину, а сам вышел с серьезным лицом.
На душе его было весело, он добился от Алексея всего, что хотел и теперь необходимо в кратчайшие сроки реализовать задуманное.
Алексей хотел выйти из кабинета, как увидел топтавшегося в дверях бывшего начальника объекта «Флорида», а ныне командира четвертого взвода «Тамани» старшину 1 статьи Боровкова Николая. Взволнованное лицо передавало ту гамму чувств, которую испытывал старшина.
Бармотин остановился в дверях, посмотрел на часы, а потом кивнул головой в сторону кабинета, мол, ладно, заходи и опять прошел в кабинет. Вернулся в кабинет, а за ним, опустив голову, прошел Боровков.
– Мы тут это, подумали, посовещались, товарищ подполковник, – по северному с ударением на «о» начал Боровков, немного растягивая свою речь, – у меня во взводе местные ребята и девчата с Терека и Сунжи, ну, в общем, из Чечни. «Тамань» завтра-послезавтра уходит, – почесал он затылок и продолжил, видимо, не решаясь сказать основную проблему.
– И что из этого? – поторопил Боровкова Алексей.
– Да мы это, военной присяги российской не принимали, только казачью, а я уже в принципе отслужил, – почесал Боровков затылок, – за нас с вас никто не спросит, если что. Мы только числимся в списках «Тамани», но мы все местные и можем еще принести пользу. Нас на Кубани никто не ждет. Мои ребята и девчата понимают по-чеченски, знают обычаи местных. Мы можем пригодиться там, – он кивнул головой куда-то наверх, – Кузьме Степановичу в горах. А так для охраны объекта у вас люди есть, а если «Тамань» выводить из Чечни, то нам выводиться некуда. Здесь наше место, пока война идет.
Боровков сказав, замолчал и выжидающе смотрел на Бармотина, а Алексей думал и чему-то глупо заулыбался, глядя в окно. Наконец, он посмотрел на ожидающего его реакции Боровкова и тихо сказал:
– Ты, Николай, думаешь, что я тоже не хочу к Кузьме Степановичу? Мое место рядом с ним, но видишь, как все происходит? – он протер левой рукой губы, и взгляд его стал серьезным, –