— Может, прибыли новые больные? — тревожно предполагает он, откладывая деревянную ложку, которой помешивал отвар. Вытерев руки о заметно испачкавшиеся штаны, он направляется к воротам. Я следую за ним.
Отодвинув одну простыню, затем вторую, между колышущимися на ветру штанинами, я замечаю повозку.
Неужели ещё больные? Или, не дай бог, жандармы?
Худощавый мужчина лет сорока спрыгивает с козел, оглядывает двор, покосившийся забор и нас с наставником.
— Лекарня леди Оливии здесь находится? — вдруг гаркает он, и мы с Бартоном переглядываемся.
— Ну, почти. А что такое? — отвечает наставник осторожно.
— О, хвала богам! Нашли! Вы бы хоть табличку поставили, — выдаёт мужчина, а затем вытаскивает какой-то ящик с сушеной травой и направляется к нам.
— Жена у меня в повозке. Болеет сильно. Деньгами заплачу и травой из своей лавки. Гляньте, ради богов! — выпаливает он, и мы с Бартоном снова обмениваемся взглядами.
С такими темпами нам понадобится отдельный приёмный покой, чтобы не заводить новых пациентов в дом, где лечатся заразные больные. Даму всё же осматриваем, и, к счастью, её недуг не опасен — обычная крапивница.
Сделав назначения, отпускаем женщину домой, договорившись проведать её через пару дней, поскольку они с мужем живут в этой же деревне.
А после обеда местные словно с цепи срываются. Идут кто с головной болью, кто с порезами, будто кто-то разместил объявление.
Всего приходят пять-семь, но и это много с непривычки. Зато сколько наблюдателей собирается на улице, чтобы посмотреть. И, пожалуй, самое сложное, это делать вид, что мы их не замечаем, в то время как хочется возвести высокую стену.
— Это не просто любопытство, они присматриваются к вам, Оливия. И боятся, и хотят, — шепчет мне меж делом Бартон.
И в целом он прав, вот только есть, среди обычных деревенских, парочка особенно подозрительных типов. На лицах так и написано, что все происходящее им не по вкусу.
«Ну и ладно, пока мы не нарушаем закон, никто и ничего нам не сделает», — напоминаю себе и уже к вечеру я уже не чувствую ни рук, ни ног, едва довариваю отвар для наших постоянных больных и, еле передвигаясь, иду в душ, а после выхожу вывесить прокипяченную одежду.
После шумного дня тишина во дворе кажется непривычной, почти мистической. Только тёплый ветер едва слышно шуршит листьями. Останавливаюсь на мгновение, чтобы насладиться этим моментом, глубоко вдохнуть воздух, напоенный предчувствием грозы, ощутить приятную прохладу на коже, и вдруг слышу хруст.
Резко оборачиваюсь, всматриваясь в темноту за низким кольчатым забором, но ничего не вижу. Совершенно ничего.
— Фух, — выдыхаю с облегчением, хотя, честно говоря, давно опасаюсь, что местные рано или поздно предпримут что-нибудь недоброе. Камень в окно, отрава в колодце... Такие мысли начали посещать меня после подслушанного разговора Бартона с пациентами о том, что в официальной лекарне крайне недовольны нашей деятельностью.
«Ну да ладно», — мысленно отмахиваюсь, делаю несколько шагов вперёд и вдруг что-то сметает меня с пути. Точнее, кто-то.
Большой, высокий, словно высеченный из камня. Чёрная тень охватывает меня целиком, так быстро, что я даже вскрикнуть не успеваю. Зато слышу странный лязг, будто металл ударился о металл.
Едва придя в себя, обнаруживаю, что стою уже в нескольких метрах от дорожки, а меня бесцеремонно обнимает высоченный мужчина, чья аура пронзает насквозь. Едва поднимаю взгляд на его лицо, как застываю.
— Вы?! — срывается шёпот с моих онемевших губ.
Глава 45. Под Маской
Во все глаза смотрю на черную уже знакомую маску и не верю. Эта аура, я была уверена, что она принадлежит лорду Кайрону, а не Безликому. Но передо мной он. Точно он!
Даже немного выдыхаю, ибо Кайрона в последнюю очередь хотела бы сейчас видеть, а потом вдруг секундное облегчение вновь переходит в панику, ведь этот мужлан до сих пор прижимает меня к себе, будто я — его личная вещь.
Жар его напряженного тела пронзает даже сквозь ткань платья, и по коже бегут предательские мурашки.
Тут же отстраняюсь, хоть и не с первого раза. Чувствую, как его пальцы непреднамеренно скользят вдоль моей спины, когда я пытаюсь вырваться, будто не желая отпускать. Но, к счастью, он ослабляет хватку, и я отлетаю на пару шагов, кидая в него упрекающий взгляд.
Это еще что? Зачем?
— Вы испугались меня, как огня, — констатирует он, наблюдая за мной через свою черную маску.
Голос звучит почти оскорбленно, с металлическими нотками. Хотя кто из нас должен был оскорбиться?
— Вы подкрались, еще и схватили меня! Что, по-вашему, я должна была почувствовать? — тут же отчитываю Безликого.
Какого черта он вообще себе такое себе позволяет?
— Простите, но, как выяснилось, вы внимательная, только когда дело касается больных, — голос звучит искаженно, но усмешку я все же улавливаю.
А еще эта дурацкая аура опасности, исходящая от него, оседает на коже и так напоминает Кайрона, что хочется уже бежать прочь, но я замечаю, как Безликий указывает своей широкой черной ладонью, облаченной в кожаную перчатку на... Самый настоящий капкан?
Чего?
Металлические зубья тускло поблескивают в лунном свете, и мой желудок сжимается от мысли, что эти зубья могли бы сомкнуться на моей ноге.
— Это здесь откуда? — искренне негодую я. Какого черта?!
— Отличный вопрос. Возможно, кто-то решил, что одной лекарни в деревне достаточно? — дает толстый намек Маска, наклоняясь ко мне так близко, что я ощущаю его дыхание даже через маску. От него пахнет чем-то терпким и древесным, напоминающим Кайрона.
Тут же отскакиваю и смаргиваю несколько раз, а потом вспоминаю, что у дракона все-таки был иной запах. А этот — будто смешанный. Возможно, бывший муж где-то рядом, или Маска переместился прямо из его дома? Ну не сам же Кайрон под чужой личиной явился?! Ему, что, делать нечего?
— Кажется, врагов у вас все больше, — тем временем продолжает Безликий, а я отслеживаю каждую нотку в его голосе.
Звучит иначе, чем Кайрон, и это радует, но лишь отчасти. Присутствие самого Безликого — уже плохой знак, но сейчас есть проблема посущественнее.
— Вы серьезно? — изгибаю бровь. — Я могла бы понять камень в окно, крики и забастовку, но капкан? — В ужасе перевожу взгляд