— Работает здесь хоть что-нибудь? — рычал Альберт, тыкая в безмолвные кнопки. — Только этого не хватало!
Я уткнулась носом в куртку мужа. Туда, где под тканью и мягким наполнителем, чувствовалось безжизненное тельце Люси. Ещё тёплое, чуть заметно дышащее, и тихонько заплакала.
— Люсенька, девочка моя, прости… Продержись, пожалуйста, ещё чуть-чуть. Мы выберемся отсюда и сразу к доктору. Потерпи, маленькая моя…
— Твою мать! — не выдержал мой скулёж Альберт и со всего маху хрястнул кулаком по панели с кнопками. — Сука! Как не вовремя!
Кабина лифта резко дёрнулась и со страшным скрипом поползла вниз. Я вцепилась в Альберта и уткнулась носом в его грудь. Муж обнял меня одной рукой и прижал к себе.
— Завтра же домой! Милана, слышишь меня? — тихо рычал мне в макушку. — Чтобы не смела в этот лифт больше заходить! Это гроб-убийца какой-то!
Глава 20
Всю дорогу Милана прижимала к груди Люську, закутанную в плед, и тяжело, прерывисто дышала.
— Мы успеем, Лана. Всё будет хорошо. — тихо, сквозь зубы успокаивал жену, повторяя раз за разом слова, как мантру. — Всё будет хорошо.
Люська не издавала ни звука. Я уже всерьёз начал беспокоится, что дело совсем плохо. Время от времени бросал тревожные взгляды на жену, держащую на руках свёрток с собакой и нервно кусающую губы.
Всё будет хорошо. И никаких конфет в нашем доме больше не будет. Никаких фантиков.
Куплю Люське новый комбинезончик. Розовый. С рюшечками. Десять комбинезонов куплю! И собачий ошейник со стразами Сваровски. Милана не один раз заговаривала о нём. Мечтательно так. А я просто недоумевал зачем собаке такой дорогой ошейник? И с какой радости я буду баловать эту мелкую вредную дрянь Сваровски? Теперь решил, что как только поправиться — куплю. Пускай радуются девочки, что мне жалко, что ли?
Вдруг с удивлением понял, что не представляю нашу жизнь без этого маленького Люцифера. Без её сердитого лая на меня, когда я неожиданно хватал Миланку и начинал тискать на диване. Люська просто ревновала жену ко мне, или охраняла, боясь, что я раздавлю и наврежу её хрупкой хозяйке. Кажется, собачка видела во мне угрозу для Миланы. Маленькая дурочка.
Вспомнил, как я всякий раз раздражался оттого, что просто не могу с разбегу плюхнуться на диван, потому что сначала нужно было посмотреть, проверить не лежит ли на этом месте зубастая мелочь. Не придавить её ненароком. И под ноги себе постоянно смотреть приходилось, чтобы не наступить. И мотаться в другой конец города за специальным кормом.
Раздражался по этому поводу, а сейчас полмира отдал бы, чтобы только всё с этой бесячей мелочью было хорошо.
— Как она? — бросил быстрый взгляд на жену, баюкающую свёрток с Люськой.
— Молчит. — всхлипнула Милана. — Только вздрагивает и стонет тихонько.
— Почти приехали. — успокаивал я жену и, кажется, самого себя. — Сейчас ей помогут. Немного осталось. Сразу за тем поворотом второй дом.
Лихо, но криво припарковавшись прямо напротив двери со светящейся вывеской "Клиника Айболит", выскочил из-за руля и побежал машину, чтобы помочь Милане выйти с собакой на руках.
В светлый и просторный холл ветеринарной клиники мы буквально ворвались.
— Врача! — гаркнул я.
Дева на ресепшене подпрыгнула на месте, но тут же поджала надутые губы-пельмени и строго свела брови.
— Присядьте. — выйдя из-за стойки, махнула рукой на ряд стульев, стоящих у стены. — Сейчас доктор выйдет к вам, у него пациент.
— Мы умираем. — едва сдерживая рыдания, взмолилась Милана, а я сжал кулаки, пытаясь подавить вспыхнувшую агрессию.
— Нам нужен врач. — угрожающе процедил сквозь зубы.
Дева в белом халатике окинула меня с головы до ног взглядом и ещё плотнее сжала губы-пельмешки. Не понравился ей мой вид: всклоченная борода, драная, грязная куртка, разбитый лоб и рука на перевязи.
— Я позову. — сдержанно кивнула она и прошла мимо нас к закрытой двери с табличкой "Смотровая".
— Присядь пока. — я бережно усадил на стул Милану с Люськой на руках и ломанулся к двери, за которой скрылась дева.
Войти не успел, дверь открылась и из неё, пятясь вперёд задницей и раскланиваясь, вывалилась тётка, лежащая в руках клетку с кроликом.
— Спасибо большое. — быстро бормотала женщина и кивала, кивала головой, как болванчик. — Спасибо вам, доктор, от нас с Мурзиком.
Миланка подскочила со стула, готовая стартануть в смотровую по первому сигналу.
— Что у вас? — следом за благодарной хозяйкой Мурзика, вышел суровый, лысый доктор и, мазнув по мне взглядом, сразу обратился к зарёванной Милане.
— Вот. — жена протянула ему закутанную в плед Люську. — Отравилась. Или подавилась. Ей совсем плохо.
— Заходите. — кивнул доктор и распахнул пошире дверь.
Милана просеменила быстрыми шажками мимо меня, мимо девы в белом халатике, мимо суетливо одевающейся хозяйки Мурзика, и скрылась в смотровой.
— Вы здесь подождите. — Айболит решительно закрыл дверь перед моим носом, отрезая меня от Миланы и Люськи.
Я дёрнулся было, но потом рассудил, что если моя помощь понадобится — позовут, а так, с моими габаритами, я буду только мешать и занимать место. Поэтому послушно сел на ближайший стул, откинулся затылком на стену и прикрыл глаза.
Медленно потянулись минуты ожидания. Я напряжённо прислушивался к тому, что происходит за дверью, но оттуда не доносилось ни звука.
Наконец, дверь приоткрылась, и из-за неё выглянул врач.
— Промыли желудок. Два фантика от конфет. — с упрёком покачал лысой головой Айболит. — Поставили капельницу. Придётся подождать.
— Капельницу? — искренне удивился я. — Куда?
— Куда и всем. — ухмыльнулся Айболит. — В вену.
В какую вену? Они вообще к Люськи есть? У неё лапки тоньше моего мизинца. А вены тогда тоньше нитки?
— Всё нормально, жить будет. — успокоил меня Айболит. — В следующий раз следите за собакой внимательнее.
Лысая голова скрылась, дверь за ней закрылась с мягким щелчком, а я снова откинулся головой на стену.
Морозило. Действие обезболивающего заканчивалось, и плечо невыносимо ныло и жгло. Как не предупреждал меня травматолог не шевелить рукой, но по другому вести машину не получалось. Зря я, наверное, решил не рисковать с такси и ехать на своей, до которой мне из травмы было в разы ближе, чем до дома Миланки. Поэтому добрался до машины на вызванном такси, и уже к жене ехал на своей.
Тихо и монотонно гудела лампа на потолке, дева за стойкой вполголоса болтала с кем-то по телефону, а я, медленно потирая больное плечо, кажется, задремал. И резко проснулся от