А потом решил добавить. Утайки и недосказанности имеют свойство разрастаться, как снежный ком. Как в нашем с Лили случае.
— Мирей, я хочу, чтобы ты знал: я лично поддержу любой твой выбор. Да и мать — тоже. А вот о мнении остальных членов семьи можешь не беспокоиться.
Сын выдохнул с облегчением, благодарно кивнул.
Я протянул ему руку, и он ответил крепким рукопожатием.
Карета покачивалась на ухабах, за окнами тянулись тёмные улицы столицы. Внутри было полутемно, только редкие фонари выхватывали наши лица из мрака.
Мирей молчал, но я видел — гложет его. Слишком часто отводил глаза, слишком сжимал кулаки.
— Скажи прямо, сын, — нарушил я тишину. — Ты сердишься на меня за то, что я разрушил нашу семью?
Он резко вскинул голову, глаза блеснули.
— А как ты думаешь? — почти сорвался сын. — Ты всегда был для меня примером, а потом… потом всё рухнуло. Мама — одна, я между вами… Я не понимаю, зачем ты так поступил? Зачем изменил?
Я тяжело выдохнул, сжал переносицу.
— Мирей, будь я мудрее, я бы и сам хотел знать ответ. Честно. Помутнение, как иначе объяснить? Я и сейчас не нахожу слов. Но это не оправдание. Я предал доверие твоей матери. И это — моя вина.
Он смотрел на меня долго, будто решал, верить или нет.
— Значит, ты всё осознаёшь?
— Да, — кивнул я твёрдо. — И не собираюсь прятаться или искать оправдания. Я буду нести ответственность за то, что сделал. Но одно знай: как бы ни вышло, я всё равно люблю вас, своих детей. И её — тоже.
Мирей отвернулся к окну, молчал так долго, что я уже не надеялся услышать ответ. Но, наконец, он хрипло сказал:
— Если ты это понимаешь… тогда, может, ещё не всё потеряно.
Я подался вперед, сжал его плечо. Карета качнулась, и в этой темноте мы были просто отец и сын, без титулов и громких слов.
Слова сына попали прямо под рёбра. Я отвёл взгляд в сторону.
— Есть вещи, которые исправить нельзя, Мирей. Даже если очень хочется.
— Тогда хотя бы попробуй, — сказал он твёрдо. — Не ради себя. Ради нас всех. Пусть Мари родит этого ребёнка. Мне ведь не пять лет, я понимаю, что бывает разное. Она будет растить его, а ты давать деньги.
Я углубился в себя, губы дёрнулись в горькой улыбке.
— Неважно, что я буду делать с Мари. Важно, что преданное доверие твоей матери не вернуть. Я это знаю.
Я отвернулся к окну.
— Она ведь сирота. Ты знаешь это. И всю жизнь ей было сложно хоть кому-то довериться. Подлинное предательство — это предать её доверие. Мы будем только мучиться и убьём всё светлое, что было между нами. Станем ненавидеть друг друга ещё сильнее. Я этого не хочу. Она замечательная женщина, и развод с твоей матерью — дело решённое. Это единственное, что поможет нам.
— Но вы же истинные… как будет твой дракон?
— Как-нибудь справлюсь. Я не хочу ограничивать её, хотя раньше хотел. Кроме того, у меня уже есть наследник — ты. Так что присмотришь за семьёй.
— Отец!
Я хрипло рассмеялся.
— Я не собираюсь погибать. Так что учись пока. Только знаешь… я думаю, что буду вводить тебя в курс дел. Хочу, чтобы ты принимал участие в семейных делах.
Глаза сына блеснули.
— Тебе это пойдёт на пользу. Ведь чувствую: тебе придётся пережить то, что пережили мы с твоей мамой в своё время. Осуждение высшего света, шёпотки за спиной. Работа закалит твой характер, даст возможность понять кто тебя окружает. По моему опыту — всех морд не набьешь. Стоит просто игнорировать. Но и для этого нужны силы. А ещё советую сразу говорить со своей избранницей прямо. Я сделал ошибку в молодости. Не был достаточно открытым с Лилией.
У неё вечный комплекс отличницы: если она за что-то бралась, то делала это идеально. Усомниться в её благородном происхождении могли разве что те, кто точно знали обратное — настолько идеально она себя держала. Но именно это, казалось, и лишало нас кусочка настоящего понимания. А потом ещё и ещё… и вот уже не всё гладко в нашей семье. Сам виноват. Я тоже был не святой: умалчивал о многом, был слепцом.
— Я понял, пап.
— И дать возможность состояться. С детьми можно и подождать.
— А вы почему не подождали?
— Мы истинные. И дракон внутри требовал продолжения рода. Только с твоим рождением мне стало легче дышать и я смог хоть ненадолго отпускать её. Хотя убивать самцов, которые находились рядом, хотелось постоянно. Вы истинные с Софи?
Последовал тяжелый вздох.
— Я не знаю. Она не подпускает меня к себе.
— Главное, не торопись. И сначала убедись. Попроси её кровь.
— Я боюсь узнать ответ. Вдруг он окажется отрицательным. Я уже люблю её. Решил это ещё два года назад.
Я удивлённо замолчал. Столько времени — а я и не догадывался, что у сына драма в отношениях.
— Думаю, за два года ты точно понял, кто тебе нужен.
— Да. И я не хочу потом встретить истинную. Хочу сам выбрать себе пару и буду нести за это ответственность.
Услышал я свои же слова.
— Поступай как знаешь. Мы с Лили на твоей стороне …
Наш разговор закончился как раз тогда, когда карета прибыла к дому моей матери.
За разговором с сыном я смог немного унять тревогу, что разрасталась в груди.
Я спешно выскочил из кареты. Преодолел расстояние до двери. Дурное предчувствие гнало вперед. Позади спешил сын.
Я распахнул тяжёлую дверь особняка. Гулко хлопнуло дерево, створка едва не слетела с петель. Выскочивший из бокового коридора дворецкий появился на пути. На шум появилась мать и, судя по всему, она была в кабинете до этого.
— Аларик?!
На лице матери появилась смесь изумления и паники.
— Что такое?.. — Она всплеснула руками.
— Где Лилия? Я пришёл за ней. Где моя жена?! — шагнул вперёд. Едва сдерживал зверя. Казалось, я безбожно опоздал. Тут не пахло Лили. Но пахло слишком сильно ароматическими палочками. От этого зверю стало еще более не по себе. Зачем матери жечь их?
— У меня её нет. И