Рик не ответил. Его взгляд был устремлён куда-то в сторону, словно он боялся сорваться, если посмотрит прямо на меня. Я чувствовала напряжение — почти осязаемое.
— Вспомни ещё что-нибудь подозрительное, — тихо сказал он. — Всё, что угодно. Даже полунамёк. Молчание слишком дорого нам обошлось, Лилия. Мы чуть не лишились ребенка…
Я хотела возмутиться, сказать: «Ребёнок только мой». Но не смогла. Как ни крути — у этого ребёнка тоже есть отец. Ситуация между нами была трудной, непонятной, полной боли и противоречий. Но всё же ребенок общий.
Я выдохнула:
— Элоиза навещала меня сразу после того, как ты сообщил о разводе. И она… тоже настаивала, чтобы я не возвращала тебя. Чтобы не крутилась рядом. Чтобы дала тебе возможность быть счастливым.
Аларик резко вскинул голову.
— С матерью у меня будет отдельный разговор. Она больше тебя не побеспокоит.
— Это вряд ли, Аларик. Твоя мать никогда не могла меня терпеть. Она так просто не оставит это.
— Почему ты об этом тоже не говорила?
— А как? Как я могла сказать тебе такое? Это же твоя мать. Их не выбирают. Какая бы она ни была — она тебя родила, — надеюсь в моих словах не было слишком много горечи.
— Это не имеет значения, — его голос стал опасно низким. — Если она причиняла тебе боль — я должен был знать. Я ведь спрашивал.
— Нет, Аларик, — я покачала головой. — Я не хотела ничего такого тебе говорить. Только тот, кто не имеет родителей, может понять, насколько дорога мать, даже если она гадкая, сварливая, коварная интриганка. Но она всё равно мать. Твоя мать. Ею она должна была оставаться.
Он смотрел на меня долго. Глаза его горели золотым звериным светом.
— Лилия… что же ты натворила?
И в этих словах я услышала всё: и ярость, и отчаяние, и ту самую заботу, которую он пытался скрыть.
Я сделала глоток и поставила чашечку на маленький столик. Внутри оставалось ощущение горечи, не только от чая. Я упрямо решила остаться при своём мнении.
— Что случилось в Дризкалне? — после недолгого молчания спросила я, всматриваясь в его лицо.
— Там упали щиты, — мрачно произнёс он. — Те, кто работал на шахте, чудом выжили.
Я хотела ещё что-то добавить, но он сам внезапно замолчал, нахмурился, сжал губы.
— Отец хотел… — вмешался Мирей, но Рик так полоснул взглядом по сыну, что тот замолк.
Но я все поняла.
— Ты хотел о чем-то попросить меня? — я осторожно подалась вперёд, почувствовав напряжение во взгляде Рика. Тот жадно следил за мной. Не моргал. Словно зверь, что вышел на охоту и едва сдерживает себя от броска. И наш разговор помогал ему держаться.
— Хотел… — он выдохнул резко, будто признаваясь против воли. — Но теперь ты в положении. Так что нет. Ты будешь следить за собой. И за нашим ребёнком.
Я смело встретила взгляд его жёлтых глаз и покачала головой.
— Нет, Аларик. Говори. Я хочу помочь.
Он провёл рукой по лицу, задержал взгляд на моём животе, будто сомневался, стоит ли говорить дальше. Но потом всё же решился:
— Ты могла бы посмотреть щиты без того, чтобы спускаться под землю? Только взглянуть. Я никому не могу доверять. За последние три года слишком часто происходят катастрофы — на шахтах, на мануфактурах. Это не может не настораживать.
Я нахмурилась.
— Смогу, конечно. Но… выходит, ты думаешь, кто-то пытается избавиться от тебя?
— Да, — коротко бросил он. — И теперь… после последних событий… после того, кого видела ты… думаю, мы узнали своего врага. — Он едва не сорвался на рычание. — Только вот не понимаю, чем помешала ты. Для меня это всё ещё загадка.
В комнате повисло тягостное молчание. Я чувствовала, как он удерживает себя от того, чтобы не приблизиться ко мне, не коснуться. Но между нами всё ещё дрожала эта нить — истинная связь, которую невозможно было перерезать словами или даже нашим разводом.
— Я попрошу тебя, — снова заговорил он низко и твёрдо, — пока не покидать стены Академии. С ректором я переговорю. У тебя будет охрана.
Я кивнула, но в груди всё равно нарастало беспокойство.
Мы молчали. Тишина давила. Потом Мирей поднялся, тяжело опираясь на здоровую руку.
— Я, наверное, пойду, — сказал он тихо.
— А где Алекса? — я тут же подняла на него взгляд. — Вы узнали, где она?
Ответил Рик:
— Моя мать отправила её в горы. На отдых.
Я прикрыла глаза, прикусила щёку изнутри. Вот значит как…
Мирей подошёл ближе, наклонился и поцеловал меня в щёку. Я погладила сына по голове, пальцами растрепала его волосы. Он улыбнулся.
— Я навещу тебя завтра, — бросил он уже с порога.
— Хорошо, — ответила я.
Дверь закрылась. И мы остались вдвоём.
Я медленно повернула голову к Аларику. Его жёлтые глаза сверкнули в полумраке комнаты, дыхание его было ровным, но слишком тяжёлым, будто он сдерживал бурю внутри.
Между нами протянулась тягучая, вязкая тишина — полная того, чего мы не могли сказать друг другу, но что мы оба чувствовали.
Глава 41
Аларик сделал шаг вперёд — и будто вся комната качнулась вместе с ним. Моё сердце отозвалось стуком на каждый его шаг.
— Аларик… тебе лучше уйти, — сказала я, но голос предательски дрогнул.
— Помолчи, Ли, — его голос стал низким, хриплым, едва сдерживаемым рыком. — Я сейчас едва держу себя в руках.
Я вспыхнула — его слова больно задели, разозлили. Отбросила от себя одеяло и резко встала.
— То есть ты хочешь сказать, что во всём виновата я?
Как бы я ни старалась удержать себя в руках, рядом с ним это не удавалось. Этот дракон умел довести меня до предела. Ровно так же, как сейчас!
Что ему стоило уйти, оставить меня одну, дать время прийти в себя?
Но нет — он всегда делал так, как хотел сам! И я устала от этого!
— Я хочу сказать, что в том, что произошло, есть и моя вина тоже. В большей степени, разумеется. Но ты не можешь быть