— Но факт остаётся фактом, — прошептал он. — Тот страшный сон оказался реальностью. Я допустил это. Я виноват.
У меня закружилась голова. Мир рушился под ногами. А внутри всё кричало: за что всё это нам?
Аларик замолчал, но ненадолго. Я прижимала его голову к своему животу. Тот дышал мной. Его дыхание было тяжёлым, сбивчивым. А потом заговорил:
— Я знаю, что предал тебя. Знаю, что в твоих глазах я навсегда останусь ублюдком, — голос дрогнул, но он продолжал. — Ли, ты ведь была для меня всем. Моим дыханием, моей силой. Я всегда считал, что сильнее меня нет, что я справлюсь с любой бедой… а сам оказался слабее всего.
Я отвела взгляд, закусила губу, его слова обжигали.
— Я каждую ночь проклинаю тот день. Каждый раз думаю: если бы мог отмотать назад — отдал бы всё, даже крылья дракона, лишь бы не совершить ту ошибку. Но время не воротишь. Мне остаётся только нести это проклятое бремя и просить, хотя бы мысленно, чтобы ты смогла когда-нибудь простить. Я знаю, что не заслужил. Я знаю, что сам разрушил то, что у нас было. Но, Ли… — он сжал кулаки так, что костяшки побелели, — я люблю тебя. Люблю так, что это рвёт меня изнутри.
Слова его отдавались во мне гулким эхом. Я стояла, застыв, не в силах выдавить ни слова. Только слёзы катились по щекам — горячие, предательские, обжигая кожу. Я молчала, а он поднял голову и смотрел на меня, будто искал хотя бы каплю надежды в моём лице.
И тогда он тихо, едва слышно, произнёс:
— Мне жаль. Больше, чем ты когда-либо сможешь представить.
Повисла тишина. А потом он прижался лбом к моему животу. Его руки были на моих бедрах, он так и не встал с колен.
— Ты ведь позволишь мне видеться с сыном? — спросил он тихо, будто боясь услышать ответ.
— Ты уверен, что будет мальчик?
— Уверен, — кивнул он, оставил короткий болезненный поцелуй на животе. — Ты ведь знаешь, мой дракон никогда не ошибался. Только у истинной дракон чувствует все, что связано с его детьми.
Я потянула Рика за волосы, чтобы тот посмотрел на меня. Сейчас он принял бы любое мое решение. Это дорого стоит. Он давал мне шанс решать самой.
— Не запрещу, конечно. Аларик… — тот поднял на меня желтые драконьи глаза. Его зверь смотрел через них на меня. — Ты ведь не посмеешь меня где-то закрыть. Ни в своём поместье, ни где-либо ещё.
Он задержал дыхание, будто боролся с собой, а потом выдохнул:
— Именно поэтому я и привёз тебя сюда. Если бы ты оказалась в особняке, я уже не смог бы поступить иначе. Запер бы, закрыл, не отпустил. — Его взгляд стал тяжелее, мрачнее. — Только прошу: не выходи за территорию Академии. Или хотя бы сообщай мне об этом.
Я невольно усмехнулась сквозь усталость: свобода под присмотром. Но лучше это. Я и сама больше не хотела пережить тот ужас, что испытала. А еще я понимала, насколько Рику тяжело дается решение оставить меня тут, насколько его дракону тяжело.
Он боролся с собой ради меня. Он слышал меня. Шел против инстинктов, которые в нем были сильны.
— Я не буду запрещать тебе заниматься тем, что ты хотела. Я буду поддерживать, — он сжал кулаки, и я почувствовала, как сдерживает рычание. — Я хочу, чтобы ты была счастлива… Настолько, насколько это возможно.
Я опустила глаза, провела по его голове рукой.
— Я принимаю всё это. Не могу сказать, что прощаю тебе твою измену. Но я постараюсь жить с этим.
— Большего я и не могу просить в своём положении, — сказал он глухо.
Он в последний раз потерся лицом о мой живот, прежде чем встать. А потом резко подхватил меня на руки. Я вздрогнула, но не сопротивлялась. Он уложил меня на кровать, накрыл одеялом, а сам лёг поверх покрывала позади моей спины. Уткнулся лицом в мои волосы, зарывшись в них носом, и я слышала, как он жадно вдыхает мой запах.
Думала, что не засну. Но усталость и нервное напряжение сделали своё дело. Я провалилась в тягучий сон.
Утром, когда я открыла глаза, Аларика рядом уже не было.
А к вечеру пришло извещение.
Поданы документы на развод.
Он, как и обещал, дал мне свободу настолько много насколько мог дать.
Зная Рика, он сам теперь будет наказывать себя оставшуюся жизнь. Он сам стал своим личным палачом.
Он обрёк себя: каждое утро просыпаться с мыслью, что предал истинную, и каждую ночь засыпать с этим клеймом.
Глава 43
Аларик
Я держал Лилию в руках, и это было похоже на пытку.
Тепло её тела, дрожь её ресниц, её слёзы на щеках, закушенные до красноты губы — всё это я впечатывал в память, как приговор.
Я сказал себе: это последний раз. Последний раз, когда я могу дотронуться до неё, вдохнуть её запах, почувствовать, что она рядом. Больше я не имею права.
Она спала в моих объятиях, утомлённая, вымотанная. Я слушал её дыхание, и каждое движение её груди отзывалось во мне ломотой.
Внутри дракон рвался сорвать к чертям все мои клятвы, запереть её в моём доме, заковать в объятия, чтобы больше никто не посмел прикоснуться.
Но человек во мне — то, что ещё оставалось от человека — понимал: я сам лишил себя права на это.
Я предал. Я разрушил. И теперь я обязан отвечать.
Я был палачом сам себе. Ни враг, ни судья, ни даже она — никто не сможет наказать меня сильнее, чем я сам. Потому что каждую ночь я буду вспоминать её взгляд, полные слёз глаза, её молчание, холодное и обжигающее, а ведь мог бы быть счастливым отцом.
Я тихо поцеловал её в плечо, зарывшись носом в её волосы.
Запах — вкусный, такой родной. Я запоминал его. Я вдохнул его глубоко, до боли в груди, зная, что завтра уже не позволю себе этого.
Завтра начнётся новый день.
И я не буду мужем, хотя и люблю мою Ли до безумия.
Я стану драконом. Зверем в облике человека. Я буду вырывать глотки врагам, пока их кровь не смоет мою вину.
Я буду давить