Некоторое время я просто наблюдала за нашей экономкой.
Она была доброй, приветливой, располагающей. Даже слишком заботливой, как для наёмного работника.
А то, с какой бережностью она протирала рамки с нашими магическими снимками, вызывало у меня странное чувство.
Иногда я ловила себя на том, что просто стою и смотрю как она, замершая, рассматривает снимки, словно запоминает.
Сначала я не придавала этому значения. Ну мало ли, возможно, ей просто нравится смотреть на улыбающиеся лица. Но со временем я начала замечать всё больше.
Как она смотрит на Рика. Как ловит каждое его движение. Как задерживает взгляд на Алексe, на Мирее.
Да, у меня не было ни архивов, ни агентов, ни связей, как у моего мужа.
Но была женская наблюдательность. И она подсказывала мне — здесь что-то не так.
И вот Алия снова стояла у каминной полки и протирала магические снимки семьи. Стояла ко мне спиной, погружённая в свои мысли.
Я подошла ближе, придерживая живот, и тихо позвала:
— Каллиста Ройс?
Она вздрогнула, уронила рамку, и та со звоном ударилась о пол.
Резко обернулась. Я увидела, как она побледнела. Настолько, что цвет ушёл даже с губ.
— Простите, я… я уронила, потому что испугалась, — быстро заговорила экономка, поднимая рамку с пола. Голос её дрожал.
— Испугались? — переспросила я, глядя прямо ей в глаза. — Не думаю.
Я подошла ближе. Она стояла, не двигаясь, будто загнанная в угол.
Тихо, почти шёпотом, я сказала:
— Вы ведь мать Аларика… правда?
Женщина замерла.
Пальцы, всё ещё сжимавшие рамку, задрожали. Потом она опустила её на полку и заплакала. Тихо, чтобы никто не услышал.
Я подошла к ней и взяла за руки.
— Не плачьте, — прошептала я. — Почему вы не расскажете ему?
— Леди Лилия… — она подняла на меня глаза. Морщинки у глаз прорезались глубже, но взгляд был по-детски растерянный. — Я не знаю. Нужна ли я ему?
Я покачала головой, чувствуя, как горло перехватывает.
— Ну что же вы… Конечно, нужны.
Она всхлипнула, вытирая слёзы ладонями.
Я понимала Алию.
Мой Рик когда-то нашёл для меня Агнию и Лойса и поддерживал, когда я сомневалась, что нужна им.
И теперь я тоже хотела подарить ему кусочек счастья. Ведь я знала правду.
Знала, как он тоскует.
Он ведь никогда не знал своей настоящей матери.
Алия снова заплакала.
— Я так боюсь.
— Глупости, всё глупости. Алия, мама, — я сжала её руки крепче. — Вы обязаны ему рассказать. Он будет счастлив, поверьте. Ведь он так часто наведывается в монастырь. Стоит только высохнуть цветам, которыми он укрывает вашу могилу, как он приносит новые. Ну что вы…
Женщина всхлипнула сильнее.
— Мне сказала об этом мать-настоятельница. Но я… я так боюсь. Зачем я ему? Он уже вырос. Вы все такие замечательные. У вас такая хорошая семья.
Я обняла ее.
— Вы — его мать. Этого достаточно. Остальное он скажет сам. У вас была непростая сложная жизнь. Так подарите и себе немного счастья. Рик не отошлет вас обратно в монастырь. Элоиза больше не угрожает вам. Вам не нужно прятаться и бояться.
Она всхлипнула ещё раз, потом медленно кивнула.
— Дочка… — прошептала она. — Спасибо.
— Что у вас произошло? — вдруг раздалось позади нас.
Алия вздрогнула, я отстранилась от неё.
Рик был обеспокоенным. Мой мужчина всегда переживал, когда что-то происходило в доме, — и теперь его взгляд сразу упал на заплаканную экономку.
— Алия, у вас что-то случилось? Вам нужна помощь?
Я ободряюще сжала её руку и посмотрела на неё, тепло улыбнувшись.
Та боялась.
— Я… — только и смогла вымолвить она.
Рик нетерпеливо сделал шаг ближе. Он нахмурился.
— Я… — повторила Алия, но слова застряли.
Я глубоко вдохнула.
— Рик, — сказала я тихо. — Алия — не просто экономка. Она… твоя мама. И все эти годы она пряталась.
Рик стоял неподвижно. Будто время остановилось.
Секунды тянулись медленно, почти невыносимо.
— Что ты сказала?.. — голос его охрип, будто слова резали воздух.
— Алия — твоя мать, — повторила я, уже шёпотом.
Он перевёл взгляд на неё.
Алия стояла, сжав руки перед собой.
Слёзы снова скатились по её щекам, но она не вытирала их — просто смотрела на сына.
— Нет… — Рик покачал головой. — Это невозможно. Моя мать умерла много лет назад.
— Я… не умерла, — прошептала Алия. — Когда до меня дошла весть о смерти твоего отца, я поняла, что Элоиза не остановится. Она убьет меня. Уже тогда твой отец хотел развестись с ней. Мать-настоятельница помогла мне сбежать и сказала Элоизе, что я сгорела в лихорадке. Все это время я боялась, что обман вскроется. Я так не хотела возвращаться в монастырь. Я столько лет провела там, запертая по воле истинного. Я…
Рик стоял, всё ещё не двигаясь. В его глазах смешались боль, растерянность, облегчение.
— Почему? — спросил он хрипло. — Почему ты не пришла?
— Боялась, — тихо сказала она. — Боялась, что не нужна. Что ты похож на отца. Что я буду темным пятном на твоей репутации. Твой отец отказался от меня из-за того, что я простолюдинка. Что я могла опозорить его в высшем свете. А ты уже вырос, у тебя есть семья, и место матери давно занято. Я думала, будет лучше, если просто побуду рядом. Хоть так. Сейчас.
Она опустила голову, и плечи её затряслись.
Рик шагнул к ней.
Один шаг. Второй.
Потом молча просто обнял.
Она застыла, словно не веря, а потом прижалась к нему, тихо плача у него на груди.
— Ты была нужна мне всегда, — сказал он едва слышно. — Просто я ничего не знал.
Я стояла рядом, держась за спинку кресла, и слёзы катились по щекам сами собой.
Иногда счастье выглядит именно так — не громко, не торжественно, а просто: мать и сын, нашедшие друг друга пусть поздно, чем никогда. Но это лучше, чем продолжать оплакивать ее смерть.
Рик гладил Алию по плечам, как будто боялся снова потерять.
— Теперь ты дома, мама, — прошептал он. — Больше никуда не уходи.
Она кивнула сквозь слёзы, а я улыбнулась.
Наша