– Боги, – тупо повторил я. Слова девчонки оказались правдой.
– Обычно этим занимаются местные. А Индрик не позволит себя сопровождать: уж больно здешние не любят, когда лезут в их дела. Все боятся прогневать кошмар, живущий так близко от их дома.
«Боги на нашей стороне», – повторял я, прислушиваясь к успокаивающему журчанию голоса Веленики за дверью.
Пока нас не было, смагам удалось совладать с эмоциями и навести порядок. Юная Ифанка уснула, одурманенная отваром, не успев понять, что этим поступком перечеркнула свои шансы на выживание.
Что за злая судьба: бежать от волчьих клыков, преодолевая невзгоды и трудности, чтобы попасться в расставленный для этих самых волков капкан.
По нашему виду можно было уверенно сказать: эти люди замыслили недоброе. Стромир и Фес выглядели словно люди, изо всех сил бодрящиеся перед болезненным удалением зубов. Они весело свистели, пока заталкивали ничего не соображающую Ифанку в возок. Возница ушел, получив звонкий серебренник в ладонь и указ молчать о том, что видел. Место за поводьями тут же занял Ойла.
Веленика осенила нас защитным знаком, встав на пороге гостевого дома. Был поздний вечер, и внешний двор пустовал. Лишь звонили колокола белого храма, расположившегося неподалеку. Вера Един-бога добралась и сюда. Невольно напрашивалось сравнение с грибами или другой живучей формой жизни.
– Прощание с сыном наместника состоится завтра на рассвете. «А пока его оплачут божественным звоном», – сказал Стромир, сев верхом на лохматого и толстого, как бочонок, тяжеловоза. – Бедный Род, потеря за потерей. Сначала невестку задрал дикий зверь, теперь сын… Их дочь осталась совсем одна. И почему молодые умирают раньше стариков?
Его вопрос остался без ответа.
Цепочка из трех тяжеловозов и пристроившегося позади возка двинулась к выходу из крепости. Нас выпустили сразу после небольшой проверки. Стражники отдернули занавеску в окне экипажа, заглянули внутрь. Оттуда сонно спросили:
– Ой, а вы кто такие? Прочь из моей спальни, это неприлично-о, – и закончили все смачным зевком.
– Везем хозяйку туда, где потеплее. Совсем занедужила, – объяснял Ойла, ковыряясь в зубах узловатым пальцем. Ифанку узнали, и больше нас никто не стал задерживать.
Выбравшись наружу, Стромир подстегнул коня и встал во главе процессии. Мы проехали мимо места битвы со жвылами: снег пятнисто окрасился пеплом, хилые обломки почерневших и скрючившихся деревьев напомнили пальцы огнедышащего змея. Тел жвыл уже не было видно. Или их сожрали сородичи, или растворили собственные кислоты.
– Ты знаешь, куда надо ехать? – спросил Фес. Стромир мрачно усмехнулся.
– Не боись. Найдем. И погода будет хорошая, и дорога окажется чистая. Он все устроит.
Смаг направил коня куда‐то вбок, прочь от проторенной тропы. Мы последовали за ним. Действительно, стояла мирная тихая ночь.
– Ты ведь участвовал в жертвоприношении раньше? – осмелился я задать вопрос.
У Стромира дернулась щека, как мне показалось, от неприятных воспоминаний.
– Когда‐то давно. Поэтому и ушел. Но то, что мы собираемся сделать, не жертвоприношение. Тебе не рассказывали?
Он повернулся к Фесу. Тот пожал плечами:
– Я не стал… на ночь.
– Что ты знаешь про Изначальных, братец?
Это слово показалось мне смутно знакомым, но откуда – хоть убей, вспомнить не получилось. Широкоплечий смаг, видимо, и сам это понял. Он продолжил чуть надломленным голосом, словно глотка пересохла:
– Никто не знает, откуда они взялись. И о том, как долго живут на этом свете. Их не описывал в своем бестиарии даже воин-летописец Владимир. Три древнейших твари Славии. Три Изначальных дитя Нави. Вечные.
Я не спорил. Это раньше можно было считать, что религиозные представления о Срединном мире не имеют ничего общего с реальностью. А сейчас хотелось лишь одного: узнать, где находится та дыра, откуда все эти чудища лезут, и навеки ее заткнуть.
– Двух других я не видел. Знаю только, что одна из Изначальных торчит на Западе. А второго ты знаешь: то отец огнедышащих змеев.
– Горын, – проскрипел Ойла, украдкой коснувшись искореженной половины лица.
– Он настоящий? Мать говорила, что его выдумали для запугивания детей степного племени. – От одной мысли о горообразной туше с гипнотическим взглядом и ядовитым дыханием меня пробрало насквозь, до самых костей.
Точно в издевку, в карете смачно всхрапнула Ифанка. Вот кому сейчас была не страшна даже самая жуткая из сказок Славии.
– Настоящей некуда, – подтвердил Фес. – Только он очень стар и больше века не кажет носа, прячась в пещерах острова Буяна. В Братстве Тишины не любят вспоминать про Изначальных детей, так как на них нет управы. Видать, боги хотят, чтобы те жили среди нас, напоминая людям и нечисти о высших законах Прави.
– Кто же тогда третий?
– Гнилым конем его кличут. Да только это ошибка, обозначение болезни тела, распространяющегося мора. А этот… этот не имеет тела вовсе. Точнее, не имел до некоторых пор. Ты можешь знать его под другим именем: на юге его называют Коронованным рабом.
На секунду мне показалось, что он пошутил. Я мог смириться со многим, но Каш? Это же просто бред! Персонаж детских кукольных представлений. Падший бог, по мнению волхвов и староверцев.
Фес с легкостью прочитал мои мысли.
– В легендах много лжи. Каш является хранителем врат, за которыми стоят золотые чертоги. Пока он прикован к одному месту, мы в безопасности. Выйти он не может.
– Тогда зачем везти к нему девчонку? Пусть едет в столицу, там‐то тварь точно не достанет.
– Дурак, – привычно повторил Ойла.
– Не угадал: царевич, – огрызнулся я.
Стромир потрепал по холке жеребца, взволнованного птицей, что внезапно вылетела из кустов. Животные чуяли, что предстоит недоброе дело, и вели себя беспокойно и строптиво.
– У Каша есть слуги, как и у всякой древней твари. Но дело не в этом. Привозить ему «невест» – обязанность смагов. Взамен Изначальный не вредит людям, живущим в Халькарде и ближайших городах Севера.
– Мерзкое обязательство.
– Иначе нельзя, – качнул головой Фес. – Мы платим малой кровью за порядок.
– Бред собачий! Вы поклялись защищать людей, а сами повезли одну из них на заклание!
– Заклинание?
Из крохотного окошка показалась светловолосая головка. Ифанка сонно щурилась и пыталась вылезти наружу, не понимая, отчего это она не дома, в теплой постели, как положено, а в какой‐то трясущейся коробке. Порыв ледяного ветра заставил девушку ойкнуть и нырнуть обратно.
– Куда мы едем? Голова путается, в смысле, эти… мысли. Я… где? Вы нашли способ избавить меня от гадкой кляксы, да?
Пытаясь сфокусировать взгляд, она вытягивала перед собой руку с меткой.
– Не беспокойтесь. Нашли. Но вы должны спать. Вам понадобятся все силы, –