Остальные молчали. Я задыхался, борясь с желанием спихнуть с ко́зел старого ворона и угнать возок у смагов с этой их пакостной многовековой паутиной обмана.
Но вместе с гневом всегда приходил страх.
«Я смогу ее защитить?.. Так же, как Селио? Как себя? Чтобы бороться с тьмой, нужны знания, опыт, мудрость – то, чего мне всегда недоставало. Я остался недоучеником-недоворишкой с длинным языком… Как спасти другого, когда себя уберечь не можешь?»
– А-а, тогда хорошо. Вас потом вознаградит мой медвежонок-жонок. Он меня та-а-ак любит… – фраза оборвалась на полуслове. Ифанка не смогла сопротивляться сонному зелью, которым ее напоила Веленика. Тем, которое нашел для княжича я.
Смаги остановились. Убедившись, что «невеста» тепло и надежно укутана, Фес вновь подошел ко мне.
– Ты, брат, тоже клялся. И тоже едешь. Потому что смаги обязаны делать сложный выбор, когда другие растеряны. Одна жизнь за пять лет – капля в море. Вынужденная жертва ради спокойствия родных земель.
Остаток пути мы провели в мрачном ожидании, прерываемом лишь всхрапами тяжеловозов да хрустом снежной корки. Чем дальше, тем больше лес редел и вымирал. Ни птиц, ни заячьей барабанной дроби, ни задиристого скрипа лешего. К моему удивлению, и снега с каждым шагом становилось все меньше.
– Теплеет, – заметил Ойла, когда на его плечах и коленях остались лишь мокрые пятна.
– Значит, близко подошли, – ответил Стромир. Он снял с груди медный оберег – табличку с дыркой посредине – и осторожно спрятал в карман плотных теплых штанов.
Ветки кривых, в бурых пятнах параши, деревьев предательски хрустнули под чьей‐то тяжелой походкой.
Из мертвого леса, преградив и без того узкую дорогу, вышли четверо. Разбойники? Очень похоже, если забыть, что на многие версты вокруг нет ни единой души. Эти славные парни будто возникли из пустоты, воплотились с единственной целью – ограбить нас.
Видом своим они напоминали крыс, вымоченных в самой грязной канаве из существующих. Запах стоял соответствующий. Только оружие – ни разу не виданные мной мечи и булавы из червонной дорогой стали, с изящными узорами и пятнами засохшей крови – выглядело достойно. Смагам пришлось затормозить.
Низкорослый мужик со свернутым набок носом заговорил первым. Ему как будто с трудом давалась человеческая речь:
– Ценности на бочку! Или ваши жизни станут наш-шими.
Готов поклясться, выражение его глаз при этом совсем не менялось. У всех разбойников во взглядах угадывались беспросветная тоска и пустота.
– Мы людей не трогаем. Валите подобру-поздорову, пока головы целы! – сказал Фес, достав меч.
– А мы давно не ели. Нам бы чего‐нибудь поесть, не скупись… сударь.
Разбойники стали наступать, рассредоточившись по ходу движения. Нас оцепили в непрерывно и стремительно движущийся круг. Они напоминали хищных рыб, и не только мертвыми глазами.
«Они хотят есть, – повторил про себя я. Повторил и почувствовал холод. – Они голодны, а есть здесь нечего».
Их движения были отточены до предела мастерства цирковых акробатов, привыкших выполнять опасные номера. Халькардские лошади пока держались, лишь нервно били мягкую почву копытами. Им было не привыкать к опасности. Нам, впрочем, тоже.
Я потянулся за секирой, но Стромир остановил меня, выставив перед собой руку. Он пристально вглядывался в лица нападавших. Одновременно с ним что‐то осознал Ойла. Спрыгнув с облучка в грязь, старик вытащил из наплечного мешка веревку, схожую с Паучьим ловцом, но с обычным рыбацким крючком на конце.
– Да как же мы вам деньги дадим, ребятушки? – ласково сказал смаг. – Вы ж не останавливаетесь. Пожалей старого, а ну-ка, глянь на меня, добрый молодец. – Он сделал неуловимое движение, и самый неповоротливый из четверки оказался в петле.
Рывок. Разбойника выдернуло из круга прямо к ногам Ойлы. Старый ворон с омерзением плюнул тому на макушку.
– Постой… – хотел вмешаться Фес. Поведение брата выходило за рамки кодекса. Обычно смаги не причиняли вред людям.
«Если только они не жертвы Изначальных», – с ненавистью подумал я.
Проще было бы отдать остатки тех грошей, что нам выделил Симеон.
– Мы так гхолодны, – булькал пленник, особо не сопротивляясь и не обращая внимания на плевок. Остальные замерли на месте, уставившись на нас темными провалами глазниц.
– Сколько лет вы здесь торчите, убогие? И зачем так далеко полезли? Думали найти в его замке несметные сокровища: серебряные полы, золотые зеркала и горы самоцветов до самой крыши? Мамок хотели порадовать, последний раз на дело разбойное пойдя, да?
Ойла с силой пнул разбойника, отбросив прочь от себя. Тот неуклюже завалился набок, что особенно удивляло после их проворных танцев. От удара о землю слетела ушанка, и я разглядел мокрое пятно там, где должна была быть макушка.
Волосы и плоть свалялись в мясной ком, из которого наружу торчал осколок кости. Мертвец облизнулся, напомнив о голоде. Они все были мертвы. Пятна на шеях и одежде – вовсе не грязь. Теперь я видел и странные изломы конечностей, точно по ним били, не переставая, тяжелым железным прутом.
– Ох, дурни, дурни жадные, – прошипел Ойла, вернувшись на место. В возке вновь заерзала несчастная «пленница».
– Что будем делать? – спросил я, не убрав руки с оружия.
– Зря они сунулись к границам владений Немертвого. Теперь никогда не смогут уйти. Он не отпустит.
– Они бессмертны?
– Как и все здесь. Нравится? – Оскал кривых желтых зубов ясно говорил о том, что нравиться тут нечему. Удивительно, но я впервые был солидарен с вороном.
Стромир сжалился и кинул мертвым разбойникам мелкую монету. Им предстояло вечность стоять на этой дороге, в плену увядшей природы и отголосков собственных желаний. Пока они дрались на земле за награду, ломая хрупкие сухие ветви, мы отъехали прочь.
– Не бойся, они бы все равно нас не тронули. Нас ждут в замке, – объяснил наставник по ратному делу, вернув кошелек за пазуху. – А вот и он.
Я вздрогнул. Нет, конечно, мы увидели не самого Каша. Только его жилище, пронизывающее землю и безжизненно-серые небеса, – огромный вертикальный столб с острым шпилем без окон и бойниц, абсолютно гладкий, точно кожа заморского угря, увиденного мной однажды на балагане, в просторном аквариуме.
Это величественное и ужасающее сооружение не могло быть творением рук человека.
Мне показалось, что оно стояло здесь всегда. Как только зародился мир, вместе с ним появился и абсолютно мертвый замок, точно некая гангрена, окаменевший со временем паразит.
– Старайся не смотреть на то, что за ним, – посоветовал Фес, спешившись.
Сначала я не понял, пока внутренний взор не различил некое шевеление под личиной черного строения. Там мелькнул свет – зеленая вспышка; потом по ушам ударил необъяснимый шум.