– Вы не задумывались, зачем кому‐то бесконтрольно плодить неубиваемых чудовищ? Не пустая же прихоть. Подобными силами просто так не раскидываются, кхе.
– Бесконтрольно ли? – заметил Фес. – Все упирается в причину возникновения тьмы и способ борьбы с ней. Остальное – пустые догадки.
– Нет ни одного доказательства, что существ, подобных трехрогому немертвию, нельзя уничтожить. Мы пока просто не нашли способ, как это сделать, – добавила Веленика. – Да, Каш говорит иное. Но он не желает облегчать нашу работу. Для него, как для истинно-Изначального дитя, наши жизни – пустяк. Вереница забавных фигур, не более. Он мог солгать.
– Зачем? – спросил я.
– Для развлечения. Или черви в его гнилой башке могли до конца пожрать остатки единственной извилины. – Лицо Ойлы заострилось, он внимательно посмотрел на свой меч единственным глазом. – Срединный мир не выдержит такого обилия бессмертных. Равновесие будет нарушено.
Я вспомнил слова из пустоты, но промолчал. Боги не такие, как вы думаете. Те, что допустили гибель невинной девочки ради создания трехрогого, вполне могли сотворить нечто подобное. И плевать им на равновесие.
– Каш все же подтвердил, что убийство Нигола приостановит бедствие. Если мы найдем ученика, то, выходит, надо будет избавиться и от него? – подключился к размышлениям я.
– Осторожно!
Стрела Веленики сбила жвылу в прыжке. Она пролетела мимо меня и с хлюпаньем исчезла в сугробе.
– Чертово семя, – следом за жвылой полетел плевок старика. – Когда‐нибудь я доберусь до той дыры в Кумельганах, что производит на свет всех этих уродов. И в руках у меня будет отнюдь не сталь, нет. Что‐нибудь горючее и в огромных количествах!
– Ты зря поддаешься гневу. Жители Кумельган не виновны в наших бедах. Они не врали, говоря, что не могут создать существо, подобное тому, которое резвилось во дворце. Эта сила, – Фес качнул головой, словно спал и не мог заставить себя проснуться, – сила не из нашего мира.
– Хочешь сказать, что здесь действительно могут быть замешаны боги? – осторожно спросил я, попытавшись подобраться к интересующей теме.
– Ты же не верил в них? Каш был так красноречив? – удивился Фес.
– Раньше не хотел верить. Но только глупец всегда остается непреклонен.
– И то верно, – согласился наставник. – Нет, не думаю, что это они. В книгах Братства нет упоминаний о встрече с богами. Всегда были лишь люди и окружавшие их тени. Мы одни с нашей бедой.
– Однако вы говорили мне, что шишигари – порождения Чернобога. Раз так, он мог выпустить из низших миров что‐то новое.
– Как в некоторых предсказаниях? Придут звери Тьмы и будут рвать всех, не разбирая, под какими богами те ходят? Вот уж не уверен.
– А Чернобог для многих из нас – это скорее символ бесконечной людской греховности, которая и порождает всех чудовищ, – печально улыбнулась Веленика.
Что ж, объяснила вполне доступно. Я и сам раньше не хотел принимать существования всемогущих персонажей с головами животных, имеющих сто рук и стреляющих огнем из божественных пупов. Не могли же все выдумки на свете оказаться правдой.
Но все же… все же зерно сомнений было посеяно, и притом весьма удачно.
Глава двадцать первая
Растут…
«Надо наведаться в Фензино».
Ослепительная вспышка прозрения произошла внезапно, как удар по голове. Не знаю, навел ли меня на догадку грозный и пугающий вид неумолимой крепости во льдах или натолкнуло возвращение к цивилизации в целом. Просто сама собой сложилась картинка. Голос матери в бездонном колодце и трехрогая говорили об одном и том же.
Вернись туда, где все началось.
Все мои злоключения и страхи – все возникло там, на руинах мирной жизни.
Подобный шаг казался даже более рисковым, чем поход в одиночку на трехрогую тварь. Вернуться к истокам своих ошибок было… страшно. К тому же, скажи я остальным, что намерен прислушаться к советам ночных кошмаров, братья бы посмеялись. А потом заперли бы меня посерьезнее, чем в прошлый раз.
Я не безумец. Точнее, не безумнее многих братьев. Вот Ойла: он, наверно, превзойдет пятерых подобных мне. Следовать указам невидимых голосов – как раз в его духе. С другой стороны, объявлять наставникам, что некие мистические силы через сны и мороки посылают знаки о моем предназначении, – еще большее безумство.
Иди к началу.
Я уже не знал, в чем моя главная цель. Месть? Она давно переросла в нечто большее – в извилистую дорогу смертника, который уже может различить контур виселицы, уготованной ему. Стремление отомстить превратилось в мрачный триумф неизбежности. Так не стоило ли ускорить шаг, раз бояться больше нечего?
Милая косматая лошадка тряхнула головой, опасливо поглядев в небо. Я слегка отвлекся от невеселых мыслей. Показалось, что в багровом зареве заката явственно пронеслось знакомое пятно – черная птица с горящим взором. Затем послышались крики.
Над Халькардом стоял дым.
Стромир сказал, что через главные врата внутрь нам не попасть. Но у Братства всегда были пути отступления, о которых не стоило знать простому люду. Главное преимущество большой библиотеки – где‐то всегда найдутся копии чертежей с подробным планом города-крепости. О них не помнил даже градонаместник. Зато знали смаги.
– Эта система спасла множество жизней во времена Великой осады, когда в крепости закончилась провизия, – Стромир рассказывал про потайные ходы, отстроенные когда‐то под Халькардом. – После победы она была разрушена. Смагам удалось сохранить лишь несколько путей для своих нужд. Обычно именно так мы вывозили девиц для Каша. Я точно не помню, где расположен проход. Братья боялись огласки. Но иначе было нельзя.
– Иначе было нельзя… И все же ты сбежал отсюда, стоило Симеону только пальцем поманить. – Ойла хмыкнул. Увидев дым, старик будто стал злее прежнего. – Тогда как другие остались нести ответственность за этот страшный грех.
– У каждого свой путь, брат. Ты просто не всегда можешь это хорошо разглядеть, – холодно ответил Стромир одноглазому.
– Уж не трусости ли тот путь? Тогда да. Его я вижу плохо.
– Довольно вам! Нет времени на ссоры. Люди в беде, а мы тут языки сушим, – сказала Веленика и стала рыскать взглядом по сугробам и бесконечным столбам выжженных деревьев. – Как тот проход выглядел?
– Говорю же, не помню. Вроде пня большого или еще чего, – наморщил лоб Стромир.
– А это еще кто тут скачет?
Я ощутил некое движение и, обернувшись, увидел человека, прижавшегося к земле. Лица не разглядел, так как уже стемнело, но сразу бросилось в глаза его странное одеяние – тонкая