«И это в мороз?»
Веленика подняла фонарь, посветив по сторонам. Но напротив уже никого не было.
– Человек? Или, может, оборотница? – предположил Фес.
– Род перевертышей одежду только в угоду нам носит. И то не всегда, – не согласился я.
– Ты разглядел ее?
Это была женщина. Длинные кудрявые волосы я точно запомнил. А еще…
– Я видел отблеск, как болотный огонек, только этот был красным.
– Значит, не человек, – поморщился Ойла. – Но нам сейчас некогда нечисть шугать. Пускай уходит, треклятая.
«Пускай, конечно».
Но после трехрогой твари я стал чересчур мнителен, тревожен. Что‐то мешало продолжать поиски. Красные блики, красные блики… Это были глаза? Но ведь ни у кого из младших народцев они не отсвечивали красным. Золотом, серебром, янтарем и смарагдами – да, но никак не рубинами…
Всполох света отвлек всех нас от поисков. Чужой фонарь загорелся за деревьями. Приблизившись, мы увидели темный проход, уходивший под землю, а рядом – Индрика в полном облачении и несколько рослых смагов. Кругом на расчищенной полянке кучно дымились трупики поджаренных жвыл.
Разглядев, кто перед ними, братья опустили оружие и заметно расслабились.
– Что произошло в крепости, Верховный наставник? Мы видели дым, – спросил Фес, спрыгнув с коня и низко поклонившись.
Индрик изучал Феса с отстраненным любопытством. Не как брата и боевого товарища.
– Это ты мне скажи. Брат, – с нажимом сказал он, оперевшись на рукоять меча. – Не я обманом проник в чужой дом ради злого умысла. И не я пошел к Гнилому коню за советом. Не я…
– Ты все неправильно понял, олух. – Ойла с гневом закатил уцелевший глаз. – Впрочем, как обычно.
Индрик мягко улыбнулся, перестав напоминать того добродушного хозяина, что встречал нас несколькими днями ранее.
– Изволь. Объясни мою ошибку.
– А что тут объяснять? Невестушка к нам пошла, потому что за вами, братцы, дурная слава, точно грязный подол за нерадивой бабой. А в столице свой немертвый объявился, не хуже вашего. Мы должны были знать, причастен ли Каш к тем деяниям. Узнали.
– Он ни при чем, – закончил его мысль Индрик. – Могли бы меня спросить. У давних врагов, как говорится, секретов нет.
– Так что произошло и почему вы вышли за пределы крепости? – вновь подал голос Фес в попытке отойти от вопиющего поведения старика.
– Никого не встретили по пути?
– Никого. Разве что… Иван девушку видел. Мельком.
– Что? Куда она пошла? – Верховный наставник Халькарда потемнел лицом, дав знак своим помощникам. Те вновь взялись за оружие.
– Не знаем. Быстрая попалась бестия. Неужто ее ищете? – опять съехидничал Ойла.
– Может, и ее. Дурные дела творятся в последнее время в моем доме. Надо вам самим послушать. Наместника…
– Наместника послушать? – спросила Веленика, не вытерпев долгой паузы.
Верховный наставник даже не стал укорять смагу за нетерпеливость:
– Нашли сегодня загрызенным. В подвале собственного дома. Внучка – последняя из их Рода – как к нам прибежала, такого понарассказывала, борода дыбом встала! Идемте. Мы все равно ее, похоже, не догоним.
– Кого? – разом спросили я, Фес и Стромир.
Вместо ответа Индрик задумчиво почесал шею со свежей раной прямо под челюстью:
– Вот вы когда‐нибудь видели баб, которые по отвесным стенам лазают? А эта прямо в обход врат – взяла и перелезла.
Внучкой наместника северной границы и единственной живой носительницей родовой фамилии Столпывских оказалась семилетняя рыжая Настенька – худенький, болезненного вида ребенок. Она целиком умещалась на колченогом табурете, предоставленном кем‐то из смагов. Пока старшие женщины готовили пирожки, Настя смирно сидела в сторонке, хлопая карими глазенками и ковыряя веснушчатым пальцем какую‐то щепку.
Когда мы вошли в комнату, где раньше размещали обеспокоенных гостей, девочка замерла. Мне она напомнила пугливого суслика.
– Она не вернулась? – тихо спросила Настенька.
Индрик явно чувствовал слабину перед детьми, ведь слова давались ему с трудом. Пока мы отряхивались от снега, он мягко поинтересовался, не решившись перевести взгляд с камина на девочку или подойти ближе:
– Ты точно уверена, что это была твоя мама?
– Да.
– Покойная Дивна Столпывская? Задранная волками на охоте?
– Да, да, да! Почему вы мне не верите? Это она, самая настоящая! Папа говорил, что она больше нас никогда не покинет! – Девочка скривилась: явно собиралась заплакать.
Тощая женщина из Братства подскочила к ребенку и принялась успокаивать, ласково огладив по спине.
Индрик вернулся к нам, разведя руками.
– Сами слышали.
– Она увидела свою умершую мать? Сегодня? – переспросил Фес, не поверив услышанному.
Веленика со стоном стиснула виски руками и начала их массировать.
– Это, должно быть, какая‐то ошибка, – пробормотала она. – Вы проверяли ее на наличие одержимости? Шишигари порой проявляют странные способности, особенно когда носитель так юн, как эта сударыня.
– Градонаместница Халькарда Анастасия Столпывская. И она чиста, как хрустальный кубок, – устало поправил Верховный наставник. – Пока из столицы не придет указ о смене власти, она здесь за главную. Так что прояви-ка уважение, сестра.
– Невероятно, вы притащили ее сюда, к этим жутким рожам, – возмутился Стромир. – Где Бойко, где глава стражи, где моя мать? Ваша обитель не место для маленьких детей. Пусть ее уведут.
– А некуда. Дом наместника сгорел. Большинство смагов заняты спасением важных бумаг. А в отцовском такое… Хотя чего я болтаю? Сами спросите у Насти. Она лучше расскажет. Анастасия!
Девочка оторвалась от бедра успокаивающей ее женщины и печально поглядела на Индрика. Выглядела Настя скорее утомленной, чем напуганной, и это удивляло меня больше всего. Абсолютное равнодушие к последним событиям минувшего дня.
– Снова? Но я уже говорила, что там было. Папа вернул ее. Вернул маму!
Дальнейшее напоминало скорее страшную сказку, поведанную на ночь, чем реальную историю, произошедшую с одной бедовой семьей.
Здесь, на границе Арасании и Кумельганских лесов, охотой промышляли все, независимо от пола и возраста. Красавица Дивна не отставала, с превеликим удовольствием следуя традициям родных краев. Не было никого искуснее в уничтожении жвыл, чем она. К сожалению, эта самоуверенность и стала причиной гибели невестки наместника.
Погнав стайку слизней прочь от крепости, она так увлеклась, что не заметила, как отдалилась от друзей и заплутала. Тело Дивны нашли лишь через несколько дней, обезображенное лесным зверьем.
Настя тяжело переживала утрату. Но гораздо сильнее было горе ее отца Ставра, любившего жену более страстно, чем чистое небо любит ясное солнце. Маленькая семья на долгие месяцы погрузилась в отчаяние. Пока на пороге дома не появился человек.
Настя не запомнила его лица, только сумку для письменных принадлежностей. Он о чем‐то долго говорил с отцом девочки. Затем гость ушел, и Ставр проплакал всю ночь. А через день случилось чудо. Даже два: исчезла вредная нянька Полынка, щипавшая Настю за