Гийом медленно пережевывал торт, его лицо было невозмутимо, но в глазах бушевала буря. Он взвешивал. Слишком много деталей, известных лишь в самом узком кругу. Слишком точные даты. Слишком уверенный тон.
— Предположим, я вам поверю, — наконец сказал он, отставляя тарелку. — Но какова моя роль во всём этом?
— Вы, через поверенных лиц, расскажете обо всём начальству. Пусть оно возглавит моё детище. Я бы продолжил руководство «Фракцией», но мне нужно двигаться дальше, — улыбнулся я в ответ. — А без меня они натворят глупостей, распадутся или превратятся в сборище террористов. В конечном итоге их просто всех умертвят в камерах, да и только. Сейчас же они боеспособная единица, готовая исполнять любые… кхм, малоприятные операции.
— Допустим, я передам это всё Штази, но… как мы сможем возглавить руководство? Ведь там уже есть лидеры. И…
— И я сведу их с тем, кого руководство пришлёт. При них передам бразды правления и обязуюсь поддерживать их во всём. Конечно, передача власти пройдёт не совсем гладко, но я думаю, что справлюсь и с этим. Лидеры безоговорочно мне доверяют. Да и поддержка им в скором времени понадобится, так как БНД уже вовсю запускает щупальца в ряды армейцев.
— Значит, вы хотите отстраниться от руководства бомбой с испорченным таймером… И перевесить это руководство на кого-то другого. Занятно. Но я уверен, что ваше предложение не останется без внимания. Ещё что-то нужно от нас? Может, что-то конкретное?
Я понял, что он меня прощупывает. Пытается узнать — что мне известно и до какой степени. Пришла его супруга, поставила на столик обалденно пахнущие пирожки, взяла стул и села рядом. Гийом только покосился на неё, но не сказал ни слова. И так было понятно, что она находилась за дверью и всё слышала.
— Чтобы вы передали в Штази, а потом и в КГБ вот эти документы. Тут досье на разведчиков, внедрённых от ЦРУ как в Германии, так и в СССР, — я вытащил из сумки папку с записями, которые делал по вечерам.
Память порой выдавала такие вещи и такие имена, что я диву давался. Не зря, всё-таки, меня гипнотизировали в спеццентре.
Я посмотрел на чету Гийом. Эти двое были легендами разведки Штази. Способы связи с разведчиками были разработаны с учетом их привычек и маршрутов передвижения по городу. «Ханзен» и «Анита» были заядлыми курильщиками, поэтому посещение ими табачной лавки не вызвало бы ни у кого вопросов. Информацию, добытую согласно полученному от ГУР заданию, супруги превращали в микрофильмы, которые вкладывали в пустые сигарные гильзы и отдавали их агенту, который держал табачную лавку. Последний передавал гильзы курьеру, еженедельно посещавшему Франкфурт под видом коммивояжера.
Для того, чтобы передать разведывательному тандему инструкции, откорректировать линию их поведения и наметить новые цели, Центр использовал односторонние радиопередачи. Все тот же «табачник» принимал их на свой транзисторный приемник, ничем не отличавшийся от тех, что были в свободной продаже, а затем, вложив в сигары расшифрованные радиограммы, «продавал» их Гийомам.
— Что вами движет, герр Мюллер? — спросил Гийом, глядя на папку.
— Я всего лишь хочу уничтожить Америку, — улыбнулся я в ответ.
Улыбнулся и посмотрел на тех, кто помог построить АвтоВАЗ.
В самом начале шестьдесят шестого председатель Совмина Косыгин вновь вытащил на свет старую занозу, подняв на заседании Политбюро вопрос о строительстве завода по производству малолитражек. Страна страдала без колёс. Той горстки «Волг», «Москвичей» и юрких «Запорожцев», что сходили с конвейеров, катастрофически не хватало. Подчеркнул, что хотя технические мощности автопрома ограничены, но золотовалютные запасы страны позволяют кардинально решить проблему.
Брежнев, оторвавшись от созерцания собственных бровей, с ленцой поинтересовался, что именно имеет в виду докладчик.
— Я, Леонид Ильич, — ответил Косыгин, — предлагаю купить иностранный автозавод с полным циклом производства. Вместе с тем все комплектующие части будут изготовляться не за рубежом, а внутри страны. Приобретя иностранный завод, мы станем обладателями новых технологий, которые внедрим на наших автозаводах. Кроме того, на новый уровень развития выйдут смежные отрасли промышленности: химическая, металлургическая, нефтяная…
— И во сколько нам встанет такая покупка? — Брежнев, завзятый автолюбитель, мысленно уже примеривался к рулю блестящей иномарки.
— По подсчётам госплановских экспертов — около миллиарда. Долларов.
— Миллиард… — Лицо Генсека вытянулось, мечтательный блеск в глазах погас. — Многовато, Алексей Николаевич!
Косыгин, не моргнув глазом, отчеканил, вгоняя в столбняк всё Политбюро:
— Прошу прощения, Леонид Ильич, — отчеканил Косыгин, — хотел бы напомнить, что в течение трех последних лет Советский Союз от экспорта нефти, золота и пушнины ежегодно имел десять миллиардов долларов! Прибавьте к ним девять с половиной миллиарда, каждый год перечисляемые в Госбанк арабскими странами за поставку нашего вооружения, и тогда приобретение автозавода будет равняться покупке велосипеда.
— Нет, — упёрся Брежнев, качнув головой. — С покупкой повременим.
Но Косыгин не был бы Косыгиным, если бы сдался так легко. Он сделал паузу, давая этим словам осесть в настороженной тишине, и затем выложил на стол свой последний, самый весомый козырь. Прикуп, против которого уже не могла устоять даже генсековская осторожность.
— Леонид Ильич! Если мы не хотим раскрутить инфляцию, то завод надо покупать, и как можно скорее! Ведь на руках у населения сегодня находится восемьдесят-девяносто миллиардов рублей, то есть по официальному курсу более ста миллиардов долларов, а это — совокупный годовой бюджет таких стран, как Бельгия и Дания… И накопления наших граждан растут из года в год в арифметической прогрессии, причем люди не доверяют сберкассам, а держат деньги в «кубышках»! Для