— А часовые? — спросил Хорст, но уже без прежней паники, а с деловым интересом.
— Мы нейтрализуем их, — спокойно сказал Баадер, изучая фотографию. — Бесшумно и быстро. Резиновые дубинки, наручники и кляпы. Никаких лишних жертв. Если это не нужно, конечно.
— Совершенно верно, — кивнул я. — Мы призраками войдём и исчезнем. А наутро весь мир узнает, как «Фракция» оставила с носом самую мощную армию мира. Это будет пощёчина, от которой зазвенит в ушах у всего Бонна и Вашингтона.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги. Я видел, как последние сомнения покидают их. Страх сменился решимостью, осторожность — азартом.
— И когда мы это сделаем? — наконец спросила Ульрика.
Я ухмыльнулся.
— Сегодня. Ночью. Пока эти сытые американские солдаты будут смотреть сладкие сны, мы проведём для них свой собственный спектакль. Без аплодисментов. Вы со мной?
Требовался какой-то жест, и я протянул вперёд руку.
Баадер первым протянул ладонь, и положил её поверх моей. Затем Ульрика. Ян, Гудрин. Последним, после короткой паузы, легла рука Хорста.
— Ладно, — хрипло сказал он. — Давайте сделаем это.
Ладонь Баадера была прохладной и слегка влажной, но его хватка оказалась твёрдой. В её сжатии я почувствовал не страх, а собранность, словно он раздавливал последние сомнения. Наш рукопожатный круг стал печатью, скрепившей договор.
— Прекрасно, — я медленно высвободил руку. — Теперь перейдём к деталям. До полуночи у нас есть десять часов. Ян, Ульрика — ваша задача «фольксваген» с затемнёнными номерами и фальшивыми документами. Гудрун, займись финальной проверкой эфира. Слушай их переговоры, убедись, что никаких внеплановых учений не назначили. Баадер с Хорстом возьмёте на себя наблюдение.
Комната мгновенно оживилась, наполнилась деловой суетой. Тишина конспиративной квартиры сменилась энергичным гулом. Баадер и Ульрика, наклонившись над картой, уже о чём-то горячо спорили шёпотом, тыкая пальцами в объездные пути. Ян полез в чулан за мешками, а Гудрун настраивала радиоприёмник, из которого поскрипывающим голосом уже доносились обрывки американских команд.
Хорст подошёл ко мне, когда остальные были заняты.
— А план отхода? — тихо спросил он. — «Призраками войти» — это одно. А вот исчезнуть с грузом оружия — уже посложнее будет.
— Три смены машин на трёх разных маршрутах, — так же тихо ответил я. — Нужно подготовить их заранее. Первая пройдёт до леса, где закопаем основную часть. Вторая идёт до безопасной квартиры во Франкфурте, куда возьмём только образцы для прессы. Третья машина будет как ложный след, уведёт любых возможных преследователей на север, к Касселю. Мы растворимся, Хорст, я тебе обещаю.
— Я… Я тебе верю, Мюллер, — кивнул он.
Я похлопал его по плечу. Завтра мы уже вряд ли увидимся, так что можно было нести любую чушь.
Глава 21
Всё было подготовлено к проведению грандиозного спектакля, осталось дождаться часа пик.
За отведённое время я успешно наложил грим, более-менее стал походить на повара. Всё-таки контакт на рынке лицо в лицо позволил разглядеть не только морщинки у глаз, но также получилось скопировать фигуру, походку, поведение. Пусть и не полностью, но для прохода на территорию американской базы годилось.
Тем более, что утомлённые бездействием выходного дня часовые особо и не заморачивались осматриванием такого обыденного и тем самым невероятно надоевшего повара.
На случай, если мой план с вином и вдовушкой не сработает и повар-таки решит вернуться на ужин, то двое из «Фракции» должны будут всеми правдами и неправдами задержать засранца на несколько часов. Скрепя сердце, я дал добро на применение насильственных действий. Но это если только повар выйдет из квартиры и направится в сторону базы.
Я без проблем зашёл на КПП, показал пропуск и двинулся в сторону части, когда в спину послышалось:
— Эй, Джон, а что сегодня на ужин?
— Проголодался? — ответил я хрипловато через плечо. — Сегодня два вида супов, говядина с гарниром из жареных бобов, салат, овощи, фрукты. Всё, как всегда.
— А что с голосом, Джон?
Как я ни старался подражать интонациям повара, но видимо недостаточно. Разворачиваться не хотелось. Могли приглядеться, а не только прислушаться. Поэтому я прохрипел чуть меньше:
— Связки застудил…
— Наверное, слишком широко рот открывал, когда своей вдовушке отлизывал! Вот и подуло! — расхохотался остряк.
Я что-то буркнул невнятное и пошёл прочь. Позади раздалось:
— Ну ты дал, Билл! Теперь принюхивайся к своим бобам. Судя по всему, это блюдо будет дерьмом не только по вкусу, но и по содержанию!
Весельчаки, так их растак. Ладно, пусть веселятся. Если Баадер с Яном перестараются, то этим двум веселиться больше никогда в жизни не придётся. Но, буду надеяться на хорошее. Баадеру было сделано внушение, что если кто-нибудь из янки сдохнет, то мстить за него будут отчаянно. И если кражу ещё простят, а может быть и вовсе скроют, чтобы не предавать огласке, то вот за убийство своих бойцов американцы будут спрашивать.
А нам же лишние вопросы ни к чему? Партизаны города не должны излишне высовываться наружу, чтобы не получить нечаянно по хлебалу.
Я прошёл КПП и оказался на базе. Теперь мне следовало повернуть налево, где «в пятидесяти метрах находился туалет, типа 'сортир», обозначенный буквами «Мэ» и «Жо»…
М-да-а-а. Что-то излишне весёлое настроение у меня для потенциального трупа. Нельзя так расслабляться. Нельзя. Если прошёл только КПП, то впереди ещё общение с персоналом. А они могли и раскусить фальшивого повара Джона.
Но эти ребята подали идею относительно связок. Хрипота мне поможет и скрыть лицо. Всего лишь марлевая маска на лицо и приглядываться уже особо не будут. А из боязни заразиться и вовсе будут держаться подальше. Что же, так и сделаю. Зайду на кухню, покашляю для острастки, а потом скрою свою «хареографию» под маску.
— Прыгай! Раз-два! Упор лёжа принять! Быстрее!
— Да, сэр! Так точно, сэр!
Я прошёл мимо казарм, мимо тренировочной площадки, где бравые капралы учили уму-разуму подчинённых бедолаг. Крепкие, коренастые, мышцы так и прут наружу. Явно не на сечке взрощено!
Ха! Два супа, говядина, гарнир, овощи… А ведь это я не ляпнул наобум, а вызнал из разговоров солдат. Мальчишка не зря крутился возле базы.
Эх, вспоминая свою солдатскую жизнь, могу сказать, что нам такое и не снилось. Нам не очень повезло с начальником части, который тащил всё, что не прибито. А также с прапорами, которые раскачивали всё, что прибито, и тащили дальше. С едой у нас тогда была напряжёнка…
Бывало у вас такое — откусишь,