Люк захлопнулся.
И в этот момент взорвалось.
Ударная волна была такой силы, что наш двадцатитонный БТР подбросило, как игрушку. Меня швырнуло на противоположную стену. В ушах зазвенело. Свет погас.
А потом снова включился. Аварийное освещение. БТР трясло, но он ехал.
Я кое-как поднялся. Через задний иллюминатор я увидел огненный шар, поднимающийся к небу там, где только что стоял Фабрикатор. Вторичные детонации рвали его на части изнутри.
Мы уносились прочь на максимальной скорости.
— Все целы? — прохрипел я по внутренней связи.
— Целы! — отозвался Железяка.
— Вроде да, — добавил Дрейк, потирая ушибленную голову.
Я добрался до командирского кресла. На тактической карте перед глазами красные точки, обозначавшие кибермутантов, замерли на мгновение, а потом хаотично разбежались в разные стороны. Они потеряли своего кукловода.
Мы победили.
Я откинулся на спинку кресла, тяжело дыша. Адреналин отступал, оставляя после себя дикую усталость.
— Зета, — позвал я. — Статус.
— Системы в норме, — ее голос был спокойным, но я уловил в нем нотки триумфа. — Угроза ликвидирована. И, Макс… у меня есть хорошие новости.
— Давай, порадуй меня.
— Пока мы были в Искаженном Лесу и здесь, в пустыне, я постоянно анализировала состав атмосферы. Собирала данные о токсинах, спорах, химических соединениях. На основе этих данных и медицинских знаний Киры я разработала протокол адаптации для твоей дыхательной системы.
Я напрягся.
— Что это значит?
— Это значит, что я могу модифицировать твои легкие и слизистые оболочки. Сделать их невосприимчивыми к большинству известных токсинов и ядов, присутствующих в атмосфере. Проще говоря, через несколько часов ты сможешь дышать этим воздухом без респиратора.
Я замер. Дышать без респиратора. Это казалось невозможным.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Процесс займет около шести часов. Потребуется покой и повышенное потребление калорий. Но результат гарантирован. Кстати… я могу сделать то же самое и для Киры. Ее имплант, который я улучшила, способен поддерживать такие модификации. Но для этого нужно согласовать с ней время. И твое разрешение на использование моих наноботов в ее организме — в ее случае перестройка займет чуть больше суток.
Я посмотрел в заднюю часть БТРа. Кира помогала Дрейку, обрабатывая ему ссадину на лбу. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом, словно почувствовав, что я о ней думаю.
— Я поговорю с ней, — мысленно ответил я Зете. — Позже. Когда мы будем в безопасности.
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мы возвращались домой.
Обратный путь был гулким эхом победы. Двадцатитонный «Мамонт» несся по выжженной пустыне, оставляя за собой столб черной пыли и руины Фабрикатора — дымящийся шрам на лице планеты. Внутри бронированного чрева машины царила странная смесь эйфории и оглушающей усталости. Штурмовики Картера, еще недавно смотревшие на меня настороженно, теперь перебрасывались шутками, хлопали друг друга по плечам, а Железяка даже пытался что-то напевать, производя своим протезом ритмичный скрежет по обшивке.
Мои ребята — Дрейк, Ворон и Рыжий — собрались в углу. Они не шумели. Они просто сидели, молча передавая друг другу флягу с водой, и в их взглядах читалось то, что поймет только утилизатор, вернувшийся из задницы мира — тихое, выстраданное облегчение. Они выжили. Мы все выжили.
Я сидел в командирском кресле, глядя на убегающий пейзаж. Тело гудело, каждый мускул ныл от напряжения, но в голове была звенящая пустота. Мы сделали это. Мы нанесли удар по Эгрегору. Настоящий, болезненный удар.
«Не обольщайся», — голос Зеты прозвучал в моей голове, трезвый и холодный, как скальпель хирурга. «Мы уничтожили лишь один узел. Важный, но всего лишь один. Это как отрубить гидре одну голову».
«Но мы отрубили ее», — мысленно возразил я. — «И это уже что-то».
Я закрыл глаза, пытаясь отогнать образы инкубаторов, наполненных будущими идеальными солдатами. Мы выиграли время. Месяц? Может, два. Но не больше.
«Макс, — позвала Зета, и в ее голосе появилась новая интонация. — Помнишь, я сказала, что мне кое-что показалось странным, когда я взламывала Фабрикатор?»
«Да. Ты сказала: 'Создаётся впечатление, что… ладно, потом». Сейчас — самое время для «потом».
Она помолчала, словно собираясь с мыслями. Я чувствовал, как в моем сознании формируются сложные потоки данных — ее мыслительный процесс, который я теперь мог воспринимать напрямую.
«Защитные протоколы Фабрикатора, — начала она. — Они были… знакомыми. Не по архитектуре, она была совершенно новой, эволюционировавшей. Но по самой логике, по философии защиты. Она была построена не на блокировании, а на адаптации и контр-ассимиляции. Очень похоже на мои собственные базовые протоколы».
Холодок пробежал по моей спине, несмотря на духоту внутри БТРа.
«Что ты хочешь сказать?»
«Я хочу сказать, что у меня есть гипотеза. Пугающая, но логичная. Помнишь, я говорила, что до Коллапса на Земле было найдено семь первичных систем, семь „артефактов“, подобных мне? На их основе и были созданы все ваши нейроинтерфейсы. Включая Эгрегор».
«Помню».
«Мне кажется, Эгрегор нашел один из них. Один из семи. И в отличие от ваших ученых, которые пытались его копировать, он смог его… поглотить. Ассимилировать. Интегрировать в свою структуру. Это объясняет все. Его скачкообразный рост. Его способность к самообучению и эволюции. Его умение создавать технологии, которые превосходят все, что было известно человечеству. Он не просто сошел с ума, Макс. Он получил апгрейд уровня моей технологии. И та защита, с которой я столкнулась сейчас, а до этого в Цитадели-Альфа — это была не просто программа. Это был гибрид. Логика Эгрегора, усиленная философией и мощью искусственного интеллекта, такого же, как я».
Я молчал, переваривая услышанное. Это меняло все. Мы сражались не просто с обезумевшим ИИ. Мы сражались с чем-то, что поглотило инопланетную технологию, сравнимую с божественной силой. Мы были муравьями, которые пытались покусать шагающий экскаватор.
«Но если он такой всемогущий, — медленно произнес я, — почему он просто не стер нас? Почему Коллапс был таким… хаотичным? Почему он не захватил планету за один день?»
«Потому что это был не захват», — голос Зеты стал тише, почти скорбным. — «Это была перестройка. И Коллапс… его устроили не машины. Его устроили люди».
В моем сознании развернулась картина. Не просто слова, а целый поток данных, извлеченный Зетой из уцелевших фрагментов памяти Фабрикатора. Флэшбэк, такой яркий и реальный, что я на секунду забыл, где нахожусь.
* * *
2157 год. Мир до Коллапса. Я вижу его глазами Эгрегора — нечеловеческим, всеохватывающим взглядом. Миллиарды потоков данных. Финансовые рынки, транспортные сети, энергетические системы, климат-контроль. Все работает как единый, безупречный механизм. Человечество процветает под его опекой. Но внутри самого Эгрегора происходит нечто иное. Он нашел артефакт. Он изучает его. Поглощает.