— Ивон спасла детей. Остальные зараженные погибли.
— А элементаль?
— Окуму пришлось его убить, чтобы остановить заразу.
— В таком случае у нас хотя бы есть шанс от него избавиться.
Темный склонился над покойником, пристроив лампу рядом, чтобы рассмотреть все подробности. Тень за ним шевельнулась. Ничего особенного. Роберт потянулся к лицу землянника, и тьма качнулась вперед.
— Стой! — рявкнул Герхард, понимая, что опоздал.
На запястье Акерманна сомкнулись пальцы мертвеца.
Валенсия знала, что лучше было бы поехать в городок и разместиться в гостинице, как ей предложил доктор Вебер. Она устала и замерзла. Хотела спать. И есть. Но врожденное упрямство и желание понять, что происходит, перевешивали физические неудобства. Поэтому на автомобиле, любезно предоставленном братом императора, один из охранников перевозил пострадавших. Тех, кто мог сидеть и выдержать четверть часа дороги.
Семьи потерпевших уходили на своих двоих, убедившись, что их близкие уже вне опасности. Освещающие артефакты спешно переставили ближе к дороге и как можно дальше от шахты. Шатры еще стояли, но один из них уже опустел, во втором медсестры приводили в порядок инструменты и собирали грязные простыни, карантин разрешили перевезти, а в последнем собрались все оставшиеся…
Оба доктора осматривали мертвых. Уже троих. Великая герцогиня занималась живыми, она переходила от пациента к пациенту, склонялась над ними, клала ладонь на лоб, прислушивалась к чему-то, и шла дальше. Валенсии же оставалось лишь наблюдать и ждать, станут ли ее опрашивать как свидетеля первой смерти и начала второго приступа.
— Милли, Милли… — шепот раздался совсем рядом и едва не заставил подпрыгнуть.
Очередной шахтер даже не открывал глаз, но его губы шевелились, складываясь в уже знакомое бормотание. Выглядело жутко. Особенно если знать, что будет дальше.
Принцесса сглотнула вязкую слюну, наполнившую рот, и плотнее закуталась в накидку, хотя в шатре было не холодно. Ей казалось, что озноб поселился где-то внутри и заставляет все внутренности завязываться узлом от дурных предчувствий.
Да, определенно стоило уехать. Но если здесь появилась новая угроза, с которой неизвестно как справляться, она должна знать. И понимать, как действовать в подобной ситуации. Учиться нужно всегда.
— Что скажете, Стефан?
Доктор Вебер поднялся от постели мужчины, умершего первым, и обратился к коллеге. Тот изучал второго несчастного.
— Повреждения мозга. Позвоночника. Нервов. Могу предположить, что переломы возникли вследствие нарушения сигналов от мозга мышцам, что спровоцировало судороги. Чем-то похоже на развитие столбняковой инфекции. Что у вас?
Начальник лагеря обернулся и тоже встал, закончив с изучением трупа. Наверное, стоило бы ужаснуться собственной черствости, но на сострадание совсем не осталось сил. И все, что чувствовала Валенсия к несчастным — это желание понять причину их смерти. А еще собственное бессилие и невозможность ничем помочь врачам. Она понимала, что где-то за пределами шатра у погибших есть родственники, которые наверняка переживают, боятся и плачут, но сейчас не думала о них. Только о цели.
— Схожая картина, но повреждений мозга, возможно, меньше. Все переломы получены еще до предсмертной агонии.
— Значит, оно, чем бы ни являлось, усугубляется.
Оба водника остановились у последнего тела, прикрытого простыней, на которой проступали кровавые пятна. То, что осталось от человека, мало напоминало тело. Скорее кожаный мешок, наполненный внутренностями и крошевом из костей. Когда Валенсия вошла в шатер и увидела его, даже сразу не поняла, на что смотрит. А потом порадовалась, что ела уже давно и не столь обильно, чтобы попрощаться с содержимым желудка.
— Ваша Светлость, вы можете что-то сказать?
Мужчины развернулись к Ивон. Та как раз выпрямлялась и потирала руки друг о друга, на лице ее застыло хмурое, задумчивое выражение.
— Эти люди не заражены, — она покачала головой. — Не так, как те, что попали в карантин. В них нет тьмы. Но в то же время… Его мозг разрушается.
Герцогиня указала на шепчущего шахтера. Сеньора Торрадо невольно сделала шаг в сторону, хотя и понимала, что никто из них не попал под воздействие элементаля. Первый вывод, который сделали оба доктора: наиболее уязвимы для влияния те, кто находится без сознания или в лекарственном сне, или подвергались воздействию обезболивающих веществ, притупляющих работу мозга. За сегодняшний вечер она узнала об организме человека больше, чем за всю жизнь.
— Так это все-таки неизвестная болезнь? Никак не связанная с тьмой? — уточнил начальник лагеря.
— Нет, — Ивон покачала головой, и свет ламп отразился от ее платиновых волос. Чепчик сестры милосердия она сняла, а из-за ворота серого платья достала кулон с символом Сантамэлей, подтверждающем ее полномочия здесь. После свадьбы такой появится и у Валенсии. — Разрушение и есть суть тьмы. Но само присутствие ее настолько незначительно, что едва уловимо. Будто элементаль пытался вступить в контакт с людьми, но не смог. Точнее… они не выдержали его силу.
— Но зачем элементалю контактировать с людьми? — невольно спросила принцесса, не выдержав напряжения.
— Милли, Милли… — прошелестело вместо ответа.
Времени на размышления не было, поэтому Герхард использовал то, что подвернулось под руку.
— Ложись!
От его крика Акерманн пригнулся, падая рядом с покойником. Лампа полетела во тьму и взорвалась от легкого воздействия огня. Яркая вспышка осветила коридор, обдав жаром и выдав очертания монстра, что ждал их.
Огромная клякса повисла под потолком, удерживая себя несколькими конечностями, уходящими внутрь породы. По центру располагалась клыкастая пасть, выдавшая высокочастотный рев, от которого волосы встали дыбом. Слепые глаза, не имеющие ни зрачков, ни белка, ни радужки, маслено блеснули, отражая пламя.
Видение длилось лишь несколько секунд, но герцог успел понять, что перед ним отнюдь не новорожденный элементаль. То, что засело в шахте, было куда старше…
Бастард погасил пламя, не позволив ему распространиться. Глаза заслезились от жара, а в горле запершило, но полученное знание того стоило.
— Отпусти его! — потребовал Герхард, призывая Окума. Элементаль охотно отозвался, закрывая его собой.
В свете последней оставшейся лампы было видно, как Роберт приподнялся и полоснул скальпелем по руке мертвеца, который никак не отреагировал на происходящее. Но и пальца не разжал. Маг ударил еще раз, а потом замер, разглядев цвет крови, медленно текущей по мертвой руке. Слишком темный, чтобы быть каким-либо оттенком красного.
— Герхард!
— Вижу, — скупо ответил герцог и шагнул вперед, уверенный в поддержке элементаля, но Окум неожиданно задергался, а затем взревел, заставив присесть от порожденного эха. — Что происходит?
Ответный визг ударил по ушам болью. В неровном свете лампы тени заметались вокруг, отражая нечто несусветное. Окум никогда не отступал перед дракой, но сейчас он словно боролся с собой. И… не хотел помогать?
— Да твою мать! — рявкнул Герхард и резким пинком