— Красивый город… Не стоит здесь топиться.
Голос раздался совсем рядом, заставив отвести взгляд от воды и взглянуть на незнакомца. Тот стоял на расстоянии вытянутой руки. Очень худой, в черном тонком пальто, старомодном цилиндре, темных очках и с тростью в руках.
— Простите?
— Неподходящее место для самоубийства. Да и зачем?
— С чего вы взяли, что я собираюсь… — начал возмущаться Дитрих, но незнакомей взглянул на него сквозь стекла. Блеснули на солнце рыжие волосы, а взгляд показался осязаемым.
— Я многое знаю. Например, что ты — Сантамэль. Только другой. Не такой, как остальные.
Дитрих невольно подобрался, призывая магию и готовясь к защите. Не хватало еще проиграть какой-нибудь имперской ищейке. Вот только элементаль не откликнулся…
— Что?..
Молодой человек попытался снова, но ничего не вышло. И опять. И еще раз.
— Что происходит? Что вы сделали?
— А ты забавный… — незнакомец склонил голову к плечу, наблюдая за его попытками и даже не пытаясь напасть. — Столько эмоций. Обид. Весьма несправедливых. Может быть интересно…
— Что интересно?! — Дитрих прекратил бесполезные попытки и сжал кулаки. Оружие он носить не привык, но в левом рукаве прятался небольшой нож на крайний случай, которым маг вполне умел пользоваться.
— Будущее. Видишь ли… Ты ненавидишь Сантамэлей. Я ненавижу Сантамэлей. Мы можем быть друг другу полезны.
— Что?
Вот теперь он удивился, никак не ожидая вместо врага обрести случайного союзника.
— Как же с вами, людьми, сложно…
Собеседник свободной рукой снял очки, продемонстрировав темные провалы вместо глаз. Неестественная белизна лица вдруг стала очевидна, как и отсутствие веснушек, и яркий контраст волос. Словно кто-то нарисовал мужчину резкими мазками красок, даже не пытаясь их растушевать. Человек… обычный человек не мог так выглядеть. Даже маг, учитывая сколько их Дитрих встретил в Империи.
— Кто ты?
— Правильный вопрос. Я — тот, кто может дать тебе силу. Очень много силы. И попутно исполнить несколько желаний. Например, убить твоего наставника. Ты же этого хочешь?
Убить Ингемара? Он никогда не помышлял о подобном, потому что знал — его сразу же прикончат на месте. Ведь кроме него других магов во Фреденсберге не было. А использовать обычное оружие… Советник был слишком осторожен, а его охрана — умна, чтобы допустить подобное. Да и… Признаться, раньше смерть наставника и не была нужна. Ведь никому другому он просто не был нужен.
— Я… не знаю. Он…
— Использовал тебя. А теперь решил продать Империи. Или думаешь, зачем он взял тебя с собой? Чтобы избавиться, потому что ты ему больше не нужен. И никогда не был нужен. Сам по себе. Он просто получал выгоду и инвестировал в будущее, но ты не оправдал его ожиданий. А что делают с неликвидными активами?
— Что?
— Продают их. Избавляются. А сейчас ты — именно такой актив.
Дитрих сжал зубы, зная, что незнакомец, кем бы он ни был, говорит правду. Ведь он сам думал о том же. И разве не так поступал Ингемар с остальными? С теми, кто становился ему не нужен? Избавлялся. Нет, он никогда не марал руки, но люди исчезали из его окружения, теряли положение и власть. Может быть, в итоге и жизни. Разве не справедливо будет, если хоть раз так поступят с ним самим?
— Чего ты хочешь? — резко спросил маг, тряхнув головой.
— Как я уже сказал, мне нужна смерть Сантамэлей, а с тобой избавиться от них будет намного проще.
— И что потом? Мы убьем Сантамэлей, а дальше?
— Ты думаешь, все будет так просто? — собеседник подался вперед, нависая над ним. — Нам с тобой придется очень постараться, чтобы довести дело до конца. К тому же… Ты ведь хочешь не только смерти наставника, но и корону? Будешь новым императором?
Императором. Невозможно. Никто не посадит на трон бастарда. Никогда. К тому же есть законный император, а у него — брат. И дядя. Но Великий герцог здесь. А Сантамэлей нужно убить. Тогда он останется последним законным наследником.
— Слышал сказку про Арминия Сантамэля? Он тоже воспитывался на чужбине, а потом вернулся и стал великим. О нем до сих пор говорят. Ты можешь повторить его судьбу. Или даже превзойти. Создать свою Империю. Ту, которая тебя признает. Ту, которая будет больше, чем существующая. Зачем нужны Фреденсберг, Апия, Изрилиона, Ференция, если может быть одна Империя?
— Моя Империя.
Государство, в котором никто не посмеет сказать ему, что он не нужен, потому что он будет его центром.
— Твоя Империя. Так что скажешь, мальчик?
Глава 36. … и утилитарности
Пиво в Ференции было дешевым и плохого качества, остановились на вине, однако никто его так и не пригубил.
— О чем вы хотели поговорить, господин Эклунд?
Советник сам пришел к нему, и Кристиан не собирался упускать преимущество, направив беседу в деловое русло.
— О перспективах. Скажем, о том, к чему может привести смена правительства в этой прекрасной стране.
— К еще одной смене власти… Вы ведь читаете газеты? — герцог кивнул на прессу, брошенную на стол.
— Конечно, признаться, иногда я даже заглядываю в Имперский вестник. Бывает весьма… познавательно.
— Не сомневаюсь. Могу даже предположить, что вас интересует колонка объявлений.
— В первую очередь она, но знаете… Порой светская хроника вызывает не меньший интерес. В прошлом году, например, имперская пресса весьма успешно раздувала скандал вокруг герцога Рейса, вашего племянника, однако затем все как-то быстро затихло и пропало. Я заинтересовался данным вопросом и навел некоторые справки… Оказалось, что в те пару дней, пока скандал набирал обороты, вы были больны, а стихло все после того, как вы навестили дворец поздним вечером.
— Неужели?
Ингемар оставался спокоен и до отвращения доброжелателен, Великий герцог мог легко поддерживать его игру, что и делал, дожидаясь перехода к сути.
— Нападки сохранялись еще некоторое время, но потеряли свою остроту… Позже газеты напечатали опровержение, что-то о невиновности герцога, но все это было уже неважно, ведь главное — то, что именно вы поддерживаете порядок в Империи.
— Смелое заявление.
— Давайте обойдемся без ложной скромности, Ваше Высочество. Пока был жив ваш брат, вы не слишком активно участвовали в политической жизни страны. Однако после его смерти, и более того, после несвоевременной кончины императрицы, вы стали тем столпом, на котором держится все. Поэтому о будущем я хочу говорить именно с вами.
— О будущем