– Могу я первой, Мередит, – радостно предлагает Эмили.
Командирша – Мередит – хмурится, но не протестует. Присутствие нас с Кэзом нарушает расстановку сил.
Эмили подбирает волан и пинает его высоко в воздух со звуком, похожим на звон монет. Девочка рядом с ней ловит падающий предмет носком ботиночка и перебрасывает Мередит, которая быстро и грубо пасует волан Кэзу – а тот с легкостью ловит его.
То одной, то другой ногой он подкидывает волан и даже подставляет под него макушку, вызывая взрывы хохота и громких, восторженных аплодисментов.
И он выглядит… Он выглядит нелепо. Эта игра не отличается изяществом и благородством, и даже Кэзу не по силам заставить ти цзянцзы выглядеть так же аристократично как верховая езда или стрельба из лука. И все же он хорош – невероятно собран и уверен в себе несмотря на присущую игре бестолковость – а этого более чем достаточно, чтобы произвести впечатление.
Собственно, он хорош настолько, что вскоре собирает солидную толпу зрителей.
Я пытаюсь удерживать внимание на волане, однако мою кожу покалывает новым, неприятным чувством. Слишком много пар глаз уставились на нас. На меня. На лбу проступают капельки пота.
– Давай, Кэз! – подбадривает кто-то; раздаются излишне громкие возгласы и свисты, как будто мы на Олимпийских играх.
Кэз лишь улыбается своей улыбкой суперзвезды и продолжает пасовать волан по кругу без какого-либо намека на застенчивость, наслаждаясь всеобщим вниманием.
Но когда волан летит ко мне, я мешкаю и роняю его. И сразу слышу негромкое, но отчетливое фырканье одного из наблюдающих. Вокруг слишком много народу, чтобы определить источник звука, но это неважно. Мое лицо вспыхивает, будто спичка.
Дрожащей рукой я беру волан и пытаюсь пнуть, но тот неуклюже шлепается в сторону, и его приходится подбирать Эмили. На этот раз фырканье даже не пытаются скрыть. Как и голос, в котором слышится явное недоумение:
– И с этой девушкой встречается Кэз Сонг?
Ощущение такое, словно кто-то запустил руку мне в живот и сжал внутренности в комок. Именно такого унижения мне и хотелось избежать. И хотя это глупо, я чувствую внезапный укол злости в адрес Кэза. Кэза, который все еще улыбается, играет на публику, а свет солнца падает вокруг него, как нимб из расплавленного золота.
Конечно, ему комфортно быть здесь. Ничто и никогда не сможет опозорить его.
– Я… я пойду немного отдохну! – кричу, отступая в тень, кровь стучит в ушах. Все уставились на меня. – Продолжайте игру.
Каз бросает на меня быстрый взгляд, как бы спрашивая: «Ты уверена?»
Эмили и ее подружки даже не поднимают глаз.
– Правда. Все ок, – киваю я.
Но они уже продолжили игру.
– Он мне нравится.
После обеда мы с Эмили балансируем на низкой металлической изгороди возле школьной библиотеки, болтая ногами в сантиметрах от земли и ожидая, когда нас заберет Ли Шушу. Наши сумки валяются на газоне, раздутые от набитых доверху учебников, грязных ланчбоксов, зарядок для ноутбуков и других бесполезных, но обязательных вещей.
Мои плечи болят.
Я усаживаюсь поудобнее и массирую их одной рукой, смотрю вперед. На внешнюю парковку уже начали заезжать машины, поблескивая тонированным стеклом и полированным металлом; выхлопные газы расходятся над тротуаром, как волны.
– Кто? – на всякий случай спрашиваю я.
– Твой парень, – говорит Эмили, отрывая зубами голову мармеладного червяка. Одна из подружек дала ей целую пачку после обеда. – Кэз. Моим друзьям он тоже очень нравится.
– Я не удивлена. Его все любят. – Нотка горечи, появившаяся после поражения в ти цзяньцзы, окрашивает мой голос. Естественно, Кэз не виноват, что его все обожают. Что все, чем обделена я – обаяние, эффектная внешность, способность привлекать людей, заставлять их быть рядом, – есть у него.
Совсем не его вина.
И все же привкус остается, как после травяных отваров, которые Ма заваривает нам при простудах.
– Как думаешь, он сыграет с нами завтра? Или послезавтра?
Лицо Эмили открытое, полное надежды, оживленное. Мне приходится отвести взгляд, игнорируя острый камень в животе. Меньше всего мне нужно, чтобы она привязалась к Кэзу. Особенно когда я и сама не знаю, что он чувствует: вел себя так мило потому, что она и правда ему нравится, или он просто любит детей, или это была разовая акция невиданной доброты. В любом случае, стоит попросить его не впутывать мою сестру.
Еще больше машин проползает мимо нас, выплевывая пар.
– Не знаю, – медленно говорю я. – Но не обольщайся, ладно? Кэз очень занят съемками, рекламными контрактами и прочим, и… есть много людей, которые хотят провести с ним время.
«А когда закончится моя стажировка и состоится премьера его фильма, у него не будет никаких причин проводить время с тобой или со мной».
– Оу. Поняла. – Эмили разочарованно кивает, но, кажется, уже смирилась.
Затем она ухмыляется и облизывает обезглавленного фиолетового червяка: тот начинает прозрачно блестеть, а мармеладный хвостик прилипает к ее пальцам.
Я морщу нос.
– Фу, какая гадость!
Она показывает мне испачканный фиолетовым язык. Я притворяюсь, что сталкиваю ее с парапета, и она визжит, смеясь.
А тем временем парковка начинает пустеть. Дети закидывают свои сумки и рюкзаки на задние сиденья и в багажники, захлопывают двери, вскрывают пакеты с чипсами и рисовыми крекерами «Ван-Ван», чтобы перекусить по дороге домой. А знакомая нам машина все не появляется.
Ли Шушу опаздывает уже не в первый раз; его график поделен между нами, Ба и Ма, и, естественно, она – его главный приоритет. Скорее всего, какая-то срочная встреча с клиентом или одна из ее конференций началась позже.
Но по мере того, как тянутся минуты и запас жевательных червяков Эмили уменьшается, я чувствую, как ее терпение иссякает.
– Расскажи мне о своих друзьях, – говорю я не только чтобы отвлечь ее, но и потому, что мне правда любопытно. Не могу представить. что было бы, не вмешайся мы с Кэзом. Если бы она так и оставалась за пределами «круга дружбы». Я вполне привыкла к этому чувству, однако не хочу, чтобы его когда-либо испытывала сестренка.
Эмили фыркает.
– Ты говоришь как Ма.
– Да, но я почти твоего возраста. И кое-что понимаю. Могу дать тебе совет.
– Так все старики говорят.
На этот раз я правда толкаю ее – легонько, конечно, – и миг она покачивается, размахивая руками во все стороны, прежде чем уцепиться ступней за перила и вернуть равновесие.
– Ладно, – вздыхает она. – Что ты хочешь знать?
– Даже не знаю. Просто ты мало о них