Лукас особенно постарался, чтобы последние месяцы жизни профессора стали адом. Сосредоточил усилия на том, чтобы этот человек почувствовал, как жизнь ускользает сквозь пальцы, а он может лишь смотреть в пустоту, не в силах ничего изменить.
Он открыл входную дверь, предварительно отряхнув обувь о дощатый настил крыльца.
– Мамуля! Уже проснулась, соня?
Мужчина прошел в просторную гостиную, совмещенную со столовой и кухней. Привязанная к стулу Астрид по-прежнему сидела с кляпом во рту, но Лукас заметил, что она пыталась освободиться.
– Сейчас развяжу тебя, мама. Только осторожно, не порань свои нежные запястья.
Он присел перед ней, сорвал с губ пластырь и едва успел увернуться от плевка, который с яростью выпустила в него женщина.
– Вот уж не ожидал от тебя такого, мама. Настоящая жрица, а ведешь себя как последняя наркоманка из подворотни.
– Будь ты проклят! Проклят тысячу раз, ублюдок! – закричала Астрид, лицо ее исказилось от ярости.
Лукас опустился на колени возле одного из нижних кухонных шкафов из соснового дерева и достал оттуда моток веревки и небольшую красную канистру с керосином.
– Знаешь, что я тебе скажу? За двадцать лет духовного уединения, которые ты мне столь щедро даровала, у меня было предостаточно времени, чтобы поразмыслить о нашей семье.
– Ты мне не семья, – процедила Астрид, успокоившись и выпрямившись.
– Как бы ты ни отрекалась от меня, я твой сын, мама. Равно как и Александр.
– Не смей произносить его имя, убийца! – Женщина дернулась изо всех сил, надеясь ослабить веревки.
– Как я сказал, в тюрьме я внимательно прочитал любимую папину книгу, «Историю» Геродота.
– Пф! Чушь, которую он постоянно цитировал, будто это священное писание. Твой отец был слабаком, он отказался услышать меня, когда я показала ему истинный свет. Предпочел закрыть глаза, сбежать как можно дальше, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с судьбой, предназначенной нашей семье.
– И в чем же заключалась эта чудесная судьба? В том, чтобы приносить в жертву невинных девушек? – с яростью произнес Лукас, тряся мать за плечи. – Я знаю все. Весь твой бред открылся мне. Я знаю, что ты подделывала медицинские документы своих последователей, чтобы они думали, будто умирают, хотя на самом деле были абсолютно здоровы. Твои коллеги, сами того не подозревая, ставили им ложные диагнозы, и пациенты шли к тебе за последней надеждой. И ты им ее щедро даровала, обещала исцеление за ничтожную плату – их душу. Ты тащила их в ту же бездну, в которой жила сама с тех пор, как нас родила. Но одна медсестра раскрыла твои махинации. Девочка-практикантка, которой поручили оцифровывать старые медицинские карты. Нереа Агирре. Ей пришла в голову дурная идея потребовать у тебя объяснений. Это решило ее судьбу.
Астрид улыбнулась и продолжила надменно смотреть на сына. Лукас уловил у нее в горле тихое клокотание. Она смеялась над ним.
– Вижу, тебя это забавляет, мама. Что ж. Настал момент искупления.
Он встал позади женщины и развязал веревки на ее ногах и талии. Затем поднял мать, потянув за веревки на запястьях, и подтолкнул к выходу.
– Куда ты меня ведешь? – Впервые в ее голосе проскользнула нотка страха.
Лукас не ответил и снова толкнул ее вперед. Подойдя к двери, Астрид остановилась.
– Ты же не хочешь заставить меня идти на улицу в одной ночной рубашке?
На ней было белое платьице, похожее на те, что, по словам Карлоса Бонапарте, надевали на девушек в день жертвоприношения.
– Выходи! – приказал Лукас и пинком открыл дверь.
Астрид споткнулась о маленькую ступеньку, потеряла равновесие и рухнула головой на деревянный настил крыльца. Препараты, которые вводил ей сын, окончательно лишили ее сил. Женщине рассекло бровь, и из раны хлынула кровь. Лукас поднял ее, словно бесчувственный тюк, и повел к костру. Он зачерпнул пригоршню снега и прижал к ране, чтобы остановить кровотечение. Почувствовав обжигающий холод, Астрид инстинктивно отдернулась.
– Мама, теперь я понимаю, почему ты так хотела сохранить дом дедушки и бабушки после их смерти. Он так же идеально тебе подходил, как и усадьба в Каррансе, правда?
Та не ответила. Лукас подтолкнул ее, чтобы она продолжила путь к костру перед деревом, которое она так почитала. Священное древо.
По щеке женщины скатилась слеза. Холод сковывал конечности, и она начала дрожать. Над их головами небо дарило им поистине уникальное зрелище. Северное сияние освещало арктическую ночь зелеными и желтыми оттенками. Оно походило на занавес, колышущийся в такт невидимому звездному ветру.
– В Бильбао ты использовала Александра, чтобы заманивать жертв, – сказал Лукас, поднимая мать на помост. – Сначала ты выбирала их в клинике, потом следила за ними, изучала привычки. Наконец подходила к ним на улице и предлагала подвезти домой. Как они могли отказать такому любезному доктору, у которой на заднем сиденье был сынишка? Ты дожидалась момента, когда они наклонялись, чтобы пристегнуться, и вкалывала им снотворное. Потом перевозила их в дом в Каррансе, где удерживала до дня казни.
– Это были не казни. Это были жертвоприношения. Девушкам стоило гордиться, что их избрали для ритуала. Ты просто не понимаешь. Ты смотришь в небо и видишь лишь звезды, не задаваясь вопросом, что ими движет и почему они там, – с презрением ответила Астрид, устремив взгляд в небеса.
Лукас несколько раз обернул веревку вокруг талии матери, крепко привязывая ее к деревянному столбу. Воздух вокруг них был пропитан смолистым ароматом свежесрубленной сосны.
– Этих девушек приносили в жертву во имя той месопотамской богини, которой ты поклоняешься. Как ее звали? Ах да, Эрешкигаль.
– Не смей произносить ее имя, неверный! – закричала Астрид, щелкая зубами, словно дикая кошка.
– Но отец, твой муж… почему он должен был умереть? – спросил Лукас, спрыгивая с помоста в снег.
Астрид яростно замотала головой. Ее колотило от холода, а губы начали синеть.
– Он погиб из-за Андреса Молинеро, – ответила она. В ее голубых глазах блеснула вспышка ностальгии.
– Ложь! Андрес был пустым местом.
Мать пронзила его взглядом, полным ненависти.
– Тебе откуда знать? Андрес был одним из нас. – Она замолчала, переводя дыхание. Ее лицо утратило жесткость, когда она предалась воспоминаниям. Губы окончательно посинели. Ее лихорадочно трясло. – Но у него были проблемы. Ему всегда нужны были деньги. С каждым разом все больше. Он ошибся, придя в дом в тот день, когда меня не было.
– Но почему должен был умереть мой отец?! Александр предпочел убить его, чем раскрыть правду! – закричал Лукас и пнул снег.
– Андрес попытался его шантажировать. Твой брат услышал разговор и решил принять меры. Я его любила, – сказала она, опуская взгляд. – Я оплакивала