Красиво-то как. И да… Завораживающе.
Страшно не было. Всё-таки рядом люди. Плюс охрана Костровского патрулировала территорию. Мало ли. Зверью не скажешь, что сюда заходить не положено.
Она остановилась на самом краю, где свет фонарей уже терялся, смешиваясь с лунным сиянием, пробивавшимся сквозь ветви, и огляделась.
Явственно считывались тропы, за которыми тщательно ухаживали. Прогуляться дальше? Чуть-чуть, совсем немного.
У Дарины было ощущение, что она из шумного, привычного мира попала в какую-то иную реальность. Здесь время текло медленнее. Здесь дышалось иначе.
И здесь… Было ощущение, что она на месте. Не в лесу, конечно. А в целом.
Она сделала ещё пару шагов вглубь.
И вскрикнула, когда из темноты показались две огромные фигуры. Зачем она шарахнулась назад — непонятно.
Ей ничего не угрожало! Она это точно знала.
Скорее, от неожиданности…
Послышался приглушенный мужской мат. А далее её фееричное падение в снег.
— Да твою ж…
Из тени выступил Адам. Он не успел её поймать какие-то доли секунды. Его руки схватили воздух.
Дарина хапнула ртом уже не только воздух, но и снег, которого с лихвой зачерпнула. Он осел на лицо мелкими каплюшками.
Адам шагнул за ней в сугроб.
— Иди-ка сюда.
Его руки действовали решительно. По-собственнически, так точно он имел полное право трогать её. В данном случае, вытаскивать из сугроба.
Помощи она, конечно, была рада. Но… Не появись они из тени, как черти из табакерки, она бы никуда не свалилась.
Он поставил её на тропу и негромко уточнил:
— Ничего не повредила?
Что можно повредить, падая в снег?
Если только самолюбие.
— Нет, — буркнула она и зачем-то добавила: — Вроде бы.
— Вроде бы? — Адам ещё ближе к ней встал. Если он придвинется ещё хотя бы на полшага, она снова окажется в сугробе.
— Эта девчонка от нас второй раз шарахается. С тобой она знакома. Выходит, я такое неизгладимое впечатление произвожу.
Голос второго мужчины вклинился между ними, и Дарина, покрываясь румянцем, заглянула за спину Адама.
Его друг хмуро смотрел на них. Такой же высоченный, с низко натянутой шапкой, закрывающей полностью лоб и часть глаз. Щетина, явно не трехдневная, скрадывала квадратный подбородок и одновременно утяжеляла внешность.
Но в его интонации слышалось нечто царапающее. Болючее, что ли. Дарина перевела беспомощный взгляд на Адама, как бы спрашивая его, где она напортачила.
Тот едва заметно качнул головой. Она не разобрала значение этого жеста.
— Я задумалась, и как-то…
Она облизнула губы.
— Проехали.
— Значит, пришло время познакомиться. Владимир, Дарина, — представил их Адам друг другу.
Дарина хотела сделать шаг вперед и протянуть руку Владимиру, но Адам преграждал путь. Тропинка уже не казалась такой широкой.
Она всё же умудрилась извернуться, вытянуться и протянула руку.
В этот же момент рука Адама, якобы фиксируя её от повторного падения легла ей на талию.
Между его ладонью и её кожей было максимум одежды. Столько, что тут захочешь что-то почувствовать — не почувствуешь.
А она чувствовала!
— Приятно познакомиться.
Владимир не ответил на рукопожатие.
— Привет, — хмуро бросил он, засовывая руки в карман.
О-о…
Дарина поспешно убрала свою ладонь, чувствуя себя последней дурой.
Что тут вообще происходит?
— Я правда…
Дарина зачем-то начала оправдываться, но её снова прервали.
— Адам, я к себе. Гуляйте…
И друг Адама, подняв плечи обошел их.
Адам дождался пока тот уйдет на приличное от них расстояние, а потом, не стесняясь в выражениях, грязно выругался.
Дарина чувствовала себя нашкодившим котенком. Даже нет, хуже.
— Адам, я что-то не то сделала, да?
— Забей, Дарин.
Нифига…
Голос мужчины звенел от напряжения.
— Как-то нехорошо получилось. Я правда ничего не понимаю.
— У Володи посттравм, — быстро выдал Адам, окончательно захватывая её талию. — Проехали, хорошо?
Посттравм?..
Холодок пошел по позвонку Дарины. Стало ещё более стыдливее. Надо будет потом извиниться перед Владимиром, как-то сгладить ситуацию.
Но и он тоже хорош! Зачем так остро воспринимать произошедшее? Да и если разобраться, то ничего криминального не случилось.
Дарина ничего не понимала. Любая на её месте выкинула произошедшее из головы, она же, наоборот, подгоняемая взращенным чувством справедливости, поставила галочку.
— Как твоя спина?
Дарина попыталась абстрагироваться.
— Вроде нормально.
— Не беспокоит больше?
— Тянет иногда… Ой, Терлоев, давай и про мою спину не будем.
Нашел о чем спрашивать!
Она сама не поняла, как оказалась прижатой к толстому стволу дерева. Откуда оно тут взялось? Не было же! Спину захолодило и тотчас бросило в жар. В ботинки набился снег. Она это воспринимала каким-то сквозным сознанием.
Её больше беспокоило то, что Адам навис над ней. Как-то угрожающе-абьюзно, что ли. Или это ночь настолько исказила восприятие?
И ладно он… У него агрессия всколыхнулась в груди. А у неё-то что? Почему низ живота прострельнуло, а груди потяжелели? Это же не то самое, правда?.. Это же снова не оно?..
Не возбуждение, перекрывающее все, абсолютно все доводы разума?
Паника впрыснулась в кровь, и тотчас исчезла, стоило Адаму склониться ниже над ней.
— Черт побери, Дарин…
— Снова ругаешься, — она прикрыла глаза, не в силах видеть его лицо.
Как ребенок, честное слово. Не взрослая женщина, а хныкающий подросток, которому и хочется и колется, а мамка не велит.
Обаяние забил его запах.
Знакомый такой…
Терпкий.
— Ругаюсь. А иначе с тобой не выходит.
— Да?
Дарина и не думала открывать глаза.
Она для себя всё решила. Никаких мимолетных романов. Никаких сыновей маминых подруг.
Лишнее это. И хлопотно.
— Да, — жестко бросил Адам, опаляя щеки своим дыханием.
Дарина сильнее вжалась в дерево. Глаз она открывать не собиралась.
Время остановилось.
Он же её сейчас поцелует?
Правда?
Поцелует?
Или…
Нет, должен поцеловать!
И вообще…
— Пошли.
От его властного тона Дарину пробрало до основания. Она не успела отреагировать, а её руку в перчатке уже перехватили чуть выше запястья.
И потянули за собой.
Дарина не помнила, как они шли. Всё слилось в одно мгновение. Жгучее и яркое. Наполненное остротой и предчувствием.
Не помнила она, как они входили в номер в номере Адама. Был лишь он сам. Точнее его присутствие.
Не было сказано ни слова, да и не получилось бы говорить. Воздух, заряженный молчаливым согласием, был густым и не оставлял места для звуков.
Они набросились друг на друга, едва переступив порог. Вцепились, лихорадочно пытаясь пробраться сквозь кипу одежды, сбивая друг друга с ног в этом слепом порыве.
Его поцелуй был яростным и жгучим. Адам не собирался давать ей передышку. Да и стоило ли?
Он целовал её. Брал.