«Мистер Рот?» — спросила она.
Рот наклонился вперёд, чтобы рассмотреть поближе. Судя по слайду, УЗИ было сделано в отделении перинатологии и медицины плода при больнице Джона Хопкинса. Имя Кларис было чётко вписано, как и подпись акушера. Возможно, это была подделка, но что-то подсказывало ему, что это настоящая подпись.
Как он мог это пропустить?
И что еще он упустил?
У него голова пошла кругом, когда он обдумывал последствия её слов. Возможно, преданность Лэнсу ослепила его. Возможно, всё, что она говорила, было правдой.
«Пожалуйста, ответьте ей», — сказал президент.
Рот прочистил горло.
«Нет, это не так», — тихо сказал он.
Он посмотрел на Сандру. Она победила его, и по выражению её лица было видно, что она это знает.
«Рискните предположить, кто был отцом?» — спросила она.
Рот перевел взгляд с нее на президента, а затем на всех остальных, сидевших за столом.
«Теперь это начинает приобретать смысл, не правда ли?» — сказала Сандра.
«Я не понимаю…» — сказал Рот, и его голос затих.
«Ты убил не только Клариссу, — сказала Сандра. — Ты убил нерождённого ребёнка Лэнса».
«Я не знал», — сказал Рот, его голос был едва громче шепота.
«Я бы сказала», — сказала Сандра, — «если бы мы искали человека, имеющего причины сойти с ума, человека, затаившего обиду на правительство, нам не нужно искать никого, кроме Лэнса Спектора».
«Нет», — сказал Рот, обращаясь напрямую к президенту. Он больше не пытался никого убеждать. Он просто говорил то, что думал. «Я знаю Лэнса».
«А вы?» — спросил президент. «Вы убили его ребёнка, и за два с половиной года он ни разу не сказал вам об этом ни слова. Я думаю, этот человек ещё более лжив, чем вы думаете».
У Рота кружилась голова.
«Как ты... как ты вообще узнала об этом?» — сказал он Сандре.
«Это не важно», — сказала Сандра.
Рот не знал, что сказать. Если это правда, если Кларисса была беременна от Лэнса, возможно, он действительно не знал Лэнса и не представлял, на что тот способен.
Сандра снова открыла запись с Лэнсом в посольстве. «Это всего несколько минут назад», — сказала она. На записи видно, как Лэнс выбегает из посольства, выходит по лестнице и бежит по задней части комплекса. В кадре клубился дым и слезоточивый газ, слышны звуки выстрелов и вертолётов.
«Это происходит сейчас?» — сказал Рот.
«Да, это так», — сказала Сандра, когда Лэнс перелез через стену комплекса.
Сандра переключила камеры, показав кадры разъяренной толпы, бросающей бутылки с зажигательной смесью в главные ворота посольства.
«Если Лэнс Спектор не представляет угрозы, — сказал президент, — то расскажи нам, что мы имеем здесь в виду, Леви».
Рот ничего не мог сказать. Он смотрел на лица сидевших за столом.
Он уже собирался встать, когда кто-то постучал в дверь.
Помощница просунула голову в комнату.
«Господин президент, — сказала она, — Леви Роту звонят из Москвы».
«Господин Рот занят», — нетерпеливо сказал президент.
Помощник уставился на него.
«Есть что-то еще?» — спросил президент.
«Сэр, звонок от Лэнса Спектора».
Рот тихо рассмеялся, словно желая подчеркнуть то, что и так было известно всем в комнате.
Его судьба была предрешена, и он это знал.
И Лэнс Спектор стал его погибелью.
42
Лиззи Шрейдер лежала на спине, глядя на яркую флуоресцентную лампу, словно на солнце. В комнате было невыносимо жарко, а кожа была липкой от пота. Она не двигалась уже несколько часов. Может быть, даже дней. Она понятия не имела, сколько времени провела здесь, и единственным признаком течения времени была ровная капля в углу из одной из труб под потолком.
Капать.
Капать.
Капать.
Она пересчитала их. Сто. Тысяча. Сколько секунд в часе?
Когда она подумала о том, где она находится, что с ней случилось, ее охватила неконтролируемая дрожь, и она не могла дышать.
И вот тогда она заставила себя перестать думать.
Возвращаемся к каплям. Подсчёту. Свету лампочки, сияющей непрестанно, словно Око Саурона.
Она была под землёй. Это было видно по тому, как формовался бетон, заливаемый в формы.
Судя по всему, когда-то здесь была овощеводческая ферма. На полу лежала толстая пластиковая плёнка, а на потолке, помимо длинных люминесцентных ламп, виднелись остатки довольно мощной вентиляционной системы.
Теперь это не сработало. Было такое ощущение, будто в комнате уже очень давно не было никакой вентиляции.
Она лежала на земле, но рядом стояла кровать. Спартанская вещь с металлической сеткой под тонким матрасом, настолько испачканным, что она не решалась к нему подойти.
Рядом находилась грязная маленькая фарфоровая раковина, хуже самого худшего туалета на заправке, который она когда-либо видела, и она не работала.
Она попробовала это.
Она была так измучена жаждой, что готова была пить даже из этого источника.
За дверью раздался какой-то звук, и ее тело наполнилось адреналином.
Мужчина не возвращался с тех пор, как бросил её туда. Судя по звукам, он вот-вот должен был вернуться.
В прошлый раз он заставил её сидеть неподвижно на кровати, пока снимал её на телефон. Он велел ей поздороваться с камерой, но она не смогла. Её губы не двигались. Голос не звучал. Он оттянул её голову назад за волосы и заставил смотреть в камеру.
Она плакала.
Она знала, что эти кадры предназначены для её матери. По крайней мере, она не могла придумать для них другого применения.
Она представила, как ее мать получает подарок, и ей снова захотелось плакать.
Мужчина говорил по-русски, по крайней мере, насколько Лиззи могла судить. У неё не было большого опыта общения с местными акцентами. Он был огромным.
У неё не было ни малейшего шанса вырваться от него, одолеть его, но она попыталась. Когда он закончил снимать, и она представила, как её мать наблюдает за этим, она бросилась на него, царапая, кусаясь, царапаясь, словно загнанный в угол зверёк, которым она и была.
Он швырнул её через всю комнату одной рукой, словно тряпичную куклу. Она так сильно ударилась головой о стену, что её чуть не стошнило. Зрение затуманилось.
Когда она снова сосредоточилась, то увидела его, его огромную тушу, возвышающуюся над ней, словно медведь. Он смотрел на неё, и улыбка на его лице заставила её кровь застыть в жилах.
Это было неправильно. Это было неестественно.
Она никогда раньше не видела такого выражения на лице мужчины и инстинктивно поняла, о чем он думает.
Позже она услышала, как он играет