Спускаясь вниз, я застал картину, которая заставила меня усмехнуться. Захар стоял у двери в полной готовности — в дорожном тулупе, с оружием за поясом. А вокруг него суетились бабушка и няня Агафья.
— Захар, — строго говорила бабушка, — вы там за моим внучком смотрите! Чтоб не простудился, чтоб не переутомился!
— Слушаюсь, Прасковья Никитична, — терпеливо отвечал Захар, явно привычный к подобным наставлениям.
— И покушать ему напомните! — добавляла няня Агафья. — А то он работой увлечётся, про еду забудет!
— Непременно напомню, Агафья Петровна, — кивал Захар.
Я кашлянул, привлекая внимание:
— Готов, Захар?
Тот обернулся с таким облегчением на лице, словно я вытащил его из осады:
— Готов, Егор Андреевич! Только вас жду!
Мы с Захаром наконец вырвались на улицу. Едва за нами закрылась дверь, он облегчённо выдохнул:
— Егор Андреевич, вы уж простите, но я с вами. Одно дело — оставаться с Марией Фоминичной. А тут и бабушка ваша, и няня… Они же сейчас меня загоняют! И им без разницы, что я не холоп какой, а служивый из охраны!
Я рассмеялся:
— Да, Захар, такое не исключено. Бабушка у меня властная, а уж няня Агафья — та вообще считает своим долгом всех вокруг опекать. Так что идём вместе — на заводе хоть спокойнее будет.
— Вот и я о том же, — согласился он, забираясь в сани.
Город уже проснулся окончательно — лавочники выставляли товар, торговцы везли телеги, из трактиров доносились голоса ранних посетителей.
Мы подъехали к воротам оружейного завода. Караульный на этот раз только кивнул, узнав меня, и пропустил без расспросов.
— Уже привыкли, — усмехнулся Захар.
— То ли ещё будет, — ответил я. — Скоро здесь чуть ли не каждый день буду маячить.
Мы оставили сани у конюшни и направились к административному корпусу. Генерал Давыдов уже ждал меня в своём кабинете — сидел за столом, изучая какие-то бумаги.
— А-а, Егор Андреевич! — он поднял голову, увидев меня. — Вовремя! Как раз хотел с вами посоветоваться.
— Слушаю, Пётр Семёнович, — я сел напротив.
Он развернул передо мной чертёж:
— Смотрите. Это план токарного цеха. Вот здесь, — он ткнул пальцем, — мы можем проложить трубы для вашей пневматической системы. Но вопрос — как именно организовать подачу воздуха к станкам?
Я наклонился над чертежом, изучая планировку:
— Видите, тут будут стоять два ряда станков. Значит, нужно две основные магистрали — по одной вдоль каждого ряда. От них — ответвления к каждому станку. И обязательно запорные краны на каждом ответвлении.
— Запорные краны? — переспросил генерал. — Зачем?
— Чтобы воздух зазря не гонять, — объяснил я. — Если станок не работает — перекрыл кран, и воздух не расходуется. Это повысит эффективность всей системы.
— Разумно, — кивнул Давыдов, делая пометки на чертеже. — А как быть с давлением? Оно же по всей системе должно быть одинаковое?
— Именно поэтому и нужна компрессионная камера, — ответил я. — Она выравнивает давление. Все меха нагнетают воздух в одну общую камеру, оттуда он уже идёт по трубам с постоянным давлением.
Генерал задумчиво кивал:
— Хитро придумано. А сколько времени займёт монтаж всей этой системы?
— Если работать без остановки — недели три-четыре, — прикинул я. — Нужно площадку на реке построить, турбины установить, меха смонтировать, компрессионную камеру сделать, спаять чтоб надежно было, трубы проложить, всё соединить и проверить герметичность.
— Месяц, — Давыдов откинулся на спинку кресла. — Это приемлемо. У нас как раз заказ на новую партию ружей подошёл к концу. Можем себе позволить небольшую паузу на модернизацию.
— Отлично, — обрадовался я. — Значит, можем начинать прямо сейчас.
Генерал встал:
— Тогда пойдёмте. Покажу вам реку. Григорий Сидоров уже на месте — я его предупредил, что вы придёте.
Мы вышли из кабинета. Захар терпеливо ждал в коридоре.
— Захар с нами пойдёт, — сказал я генералу.
— Без проблем, — кивнул Давыдов.
Мы втроём направились через заводской двор к задним воротам, выходящим к реке. По дороге генерал рассказывал:
— Река у нас — Упа называется. Течение хорошее, даже зимой не замерзает полностью. Только по краям лёд встаёт, а в середине вода бежит. Местные рыбаки говорят, что родники подводные есть, потому и не мёрзнет.
— Это хорошо, — кивнул я. — Значит, меньше работы будет при монтаже.
Мы вышли за ворота. Передо мной открылась река — широкая, метров тридцать, покрытая тонким прозрачным льдом по середине и толстым белым, заснеженным льдом по краям. Подо льдом было заметно течение — темная вода бежала быстро и стремительно.
На берегу уже стояла группа мужиков — человек десять, в тулупах и шапках. Впереди всех — знакомая фигура Григория Сидорова.
— Егор Андреевич! — окликнул он меня, подходя. — Вот мы и собрались. Генерал Пётр Семёнович сказал, что вы покажете, что делать.
— Покажу, — кивнул я, оглядывая собравшихся.
На сколько я понял — это были работники завода — суровые, крепкие мужики, привычные к тяжёлой работе. Они смотрели на меня с любопытством и лёгким недоверием — молодой барин, а туда же, учить их будет.
— Здравствуйте, мужики, — обратился я к ним. — Меня зовут Егор Андреевич Воронцов. Буду с вами работать над новой системой для завода. Кто здесь старший?
Вперёд вышел высокий мужик лет сорока, с густой бородой:
— Я, барин. Василий Кузьмич, бригадир плотницкой артели.
— Отлично, Василий Кузьмич, — кивнул я. — Значит, так. Нам нужно построить площадку на реке. Прямо здесь, где течение самое сильное.
— На реке? — недоверчиво переспросил он. — Зимой? На льду?
— Именно, — подтвердил я. — Я понимаю, что звучит странно. Но поверьте — это выполнимо, и я уже делал такое в своём имении.
Мужики переглянулись. Один из них, помладше, спросил:
— А зачем площадка на реке?
— Под ней, в воде будут стоять турбины, — объяснил я. — Течение воды будет вращать их, турбины через кривошип — приводить в движение меха, меха — нагнетать воздух. Воздух по трубам пойдёт в цеха, где будет приводить в действие станки.
Воцарилась тишина. Мужики переваривали услышанное. Наконец