– Нет, ты просто дочь, которую очень любит отец. Любил, любит и будет любить…
Андрея прервал стук в дверь. Мужчина впустила официанта, который, казалось, так медленно что-то там сервировал, открывал вино, разливал по бокалам. Так и хотелось дать ему пинка для скорости. Ну или чаевых, чтоб он побыстрее ушел.
– Благодарю. – Воронов передал официанту какую-то купюру и закрыл за ним дверь. Видимо наши мысли двигались в одном направлении.
Андрей взял бокалы и всё-таки подошел ко мне. Номер был не то чтобы очень большой, скорее маленький. Но я, наблюдала, как он приближается с лёгким нетерпением.
– Вот, выпей вина. – Он протянул мне бокал. И я взяла его и даже пригубила, не отрывая взгляда от мужчины. Вкуса не почувствовала совершенно.
– Есть разные способы забыться, – тихо произнесла я.
– Знаю. Но до сих пор не решил, считать ли мне себя польщенным или оскорблённым. – Он отпил из своего бокала.
– Как определишься, скажешь.
Мы продолжали смотреть друг на друга, и эти взгляды были куда информативнее слов. Куда честнее.
Я поставила бокал куда-то… Кажется, на тумбочку, не знаю. Я не отрывала взгляда от Андрея. Смотрела, как он делает очередной глоток, как ставит бокал и делает шаг вперёд. Один длинный выдох на грани слышимости, два удара сердца, и он оказался рядом.
Мы продолжали смотреть друг на друга, словно гадая, кто из нас не выдержит первым, кто поднимет руку и коснётся другого. Кто… Когда… Когда это произойдёт все полетит в пропасть.
– Ты красивая, – произнёс Воронов. – Слишком красивая для меня.
– Ты не объективен.
– Учитесь принимать комплименты, капитан. – Он улыбнулся.
А я всё-таки сделала один маленький шаг, последний шаг, становясь вплотную к мужчине. Мы все ещё смотрели друг на друга. Просто смотрели, но от этого взгляда внутри начинало разгораться пламя.
– Тебе придётся почаще их говорить.
– Договорились, – прошептал Андрей, склоняясь к моему лицу и замер в миллиметре от моего.
– Договорились, – эхом повторила я и сама прижалась к его губам. Сперва легонько, а потом… Потом все полетело в бездну, как я и боялась. Как я и надеялась
Я прижалась к Андрею, его губы завладели моими, я обхватила его за шею и снова поцеловала, на этот раз бесконечно долго. Бесконечно сладко.
– Мммм, – проговорил Андрей, с трудом отрываясь от моих губ и сделал шаг назад. Мы сделали.
Воронов почти упал на кровать, которая неведомым образом оказалось у него за спиной. Неведомым, потому что мы перестали замечать окружающее.
Он упал, приподнялся и остался сидеть. А я… А я стала расстегивать его рубашку, пуговицу за пуговицей. Мужские руки скользнули по моим, смяли ткань футболки, задрали вверх и легли на талию. Я выдохнула и уже сама стащила футболку через голову, оставшись в бюстгальтере. Подняла голову, когда Воронов отбросил свою рубашку. Его руки снова легли на мою талию, губы коснулись ключицы, а потом спустились ниже. Горячее пальцы нащупали застёжку бюстгальтера, и через миг он упал на пол. Я выгнулась дугой, когда его рот коснулся груди. Это была пытка. Сладкая пытка, которую я прервала, толкнув Воронова на кровать, и он откинулся назад, потянув меня за собой.
Я касалось его тела, а он касался моего. И казалось этому не будет конца. В какой-то момент, я схватилась за ремень его брюк, расстегнула… Кажется, он мне помогал. Кажется, потому что я не заметила, как осталась без своих джинс.
Его руки были горячими, а мои слишком лёгкими и быстрыми. Его тело поверх моего, его губы поверх моих, его язык переплелся с моим, когда Воронов оказался внутри меня. Я выдохнула обхватила его ногами за талию, словно боясь, что он отстранится, боясь, что волшебство единения закончится.
Он двигался во мне, а я двигалась вместе с ним. Все быстрее и быстрее, чувство пустоты за чувством наполнения, жар кожи и холод простыней. Мой стон и его рык. Наши пальцы тоже переплелись, словно мы хотели стать ещё ближе, проникнуть друг друга так глубоко, как только можно. Так долго, как только могли выдержать.
Но ничего не длится вечно. Медленные чувственные движения сменились яростно быстрыми. Стон оборвался, когда он вошёл в меня, когда замер, когда по его телу прошла дрожь и передалась мне. Когда я закусила губу, чтобы не закричать от удовольствия. Но это не помогло. Я все равно закричала. А Воронов лишь ещё сильнее сжал меня в объятиях. В голове стало до звона пусто. И это было хорошо. Просто замечательно.
Я почти сразу уснула. И мне ничего не снилось. Совсем. Никаких птиц-мстительниц и прочих вурдалаков.
16
Знаете, что такое просыпаться в хорошем настроении? Я почти забыла. А Воронов напомнил.
Я открыла глаза и потянулась. Тело покалывало, но это было приятное ощущение.
Я повернула голову. Андрея рядом не было. Я провела рукой по подушке. Холодная, значит, ушел уже давно. Но даже это совершенно не испортило мне настроения. Я встала, приняла душ и вернулась в постель, прихватив по дороге заветренный сэндвич и бутылку воды из холодильника.
Бокалы с вином стояли почти нетронутыми, что только к лучшему. Я достала ноутбук. Время без пятнадцати восемь. Минута мне потребовалась на то, чтобы понять, почти восемь вечера, а не утра. Но спать совершенно не хотелось, самое время поработать.
Я вывела на экран досье Софии Болотовой, которые собрал Станислав. Справки, осмотры, выписки. А он молодец.
Итак, в первый раз за помощью… Поправка, за психологической помощью София обратилась в год большого наводнения. А точнее осенью, спустя пять месяцев после катастрофы. Она заблудилась в лесу. Её быстро нашли, но женщину стали мучить кошмары и головные боли.
Врач провел осмотр, взял анализы и зафиксировал дезориентацию, приступы тревоги, панику, назначил стандартное обследование. Но ни один специалист ничего крамольного в организме Софии Болотовой не нашел. Молодая женщина, детородного возраста, уже рожавшая и вполне способная родить еще, так как все показатели в норме, разве что была отмечена нехватка витамина Д. Но тем не менее, Болотова была вынуждена взять отпуск за свой счёт. Ей посоветовали больше отдыхать, пить витамины, хорошо питаться, возможно, рисовать или петь.
Второе обращение год спустя, со слов её мужа, приступы тревоги участились, как и панические атаки.