— Но…
— Прошу вас, Лена, помогите мне, — попросил он, останавливаясь возле моей машины.
Блин, и почему у меня совершенно не поворачивается язык сказать ему «нет»? Может быть, потому что мне слишком нравится ощущение своей руки в его? Нет-нет, не до этого сейчас. И всё же... Я села за руль, а он на соседнее сиденье.
9
Я дала себе час, максимум полтора, чтобы отвезти Матвея в его дом и вернуться. И я… Вернее, мы убедимся, что Роман не виноват. Убедимся, передадим все сведения полиции. И один камень с души будет снят. И тогда, возможно, всего лишь, возможно, они начнут настоящие поиски Ромки. Именно так рассуждала я, выруливая на центральную площадь города.
— Лена, а вы мужа любите? — неожиданно спросил Матвей.
— Люблю, — абсолютно честно ответила я. — Он отец моего сына.
— Тогда почему вы развелись? — спросил он, пристально глядя на меня.
Эх, я уже сотни раз отвечала на этот вопрос. Сперва самой себе, потом Роману, потом свёкру, потом подругам. Большинство из них недоумевали, потому что у нас всё было хорошо. Мы не ссорились, не ходили налево, не ругались из-за финансов, любили сына. Но всё же развелись. Вот как ему объяснить, да и всем остальным тоже, что со временем наш брак стал чем-то иным. Вместо того чтобы смеяться, держаться за руки, иногда хоть раз в месяц по выходным ходить в кафе, мы как-то незаметно превратились в соседей. Да, в родных, любимых соседей, но всё же. Я следила за тем, чтобы Роман вовремя ел, покупала ему одежду, стирала носки и складывала в ящик. Он без слов перечислял мне заработанные деньги, целовал в щеку и снова зарывался в свои статьи, исследования, бумаги. Иногда гулял с сыном, иногда забывал об этом. Он даже обо мне иногда забывал. Не то что поесть или поменять белье.
В итоге, через пять лет после свадьбы я чувствовала себя не женой, а старшей сестрой, которая приглядывает за младшим братом. И в какой-то момент я поняла, что мне это не нравится. Абсолютно. Не так я себе представляла семейную жизнь.
— Да ты жиру бесишься, — сказала мне однажды коллега по работе. — Вон Ольгу-то муж смертным боем бьёт, да она и то цепляется за него.
И на это я тоже не знала, что отвечать, потому что твёрдо знала: меня смертным боем бить точно никто не будет. Именно поэтому, наверное, у свёкра до сих пор остались вопросы к нашему разводу. Именно поэтому, когда я объявила о своём решении Роману, он долго смотрел на меня и моргал, словно я начала разговаривать на иностранном языке.
Да, это было непросто объяснить, поэтому я даже перестала пытаться. Вот и сейчас я бросила взгляд на Матвея, пожала плечами и кратко ответила:
— Я перестала быть для него любимой женщиной, а стала кем-то удобным. А он для меня перестал быть любимым мужчиной, а стал младшим братом.
Я смотрела на дорогу, мысленно готовясь выслушать кучу возражений.
— Я не видела смысла продолжать этот брак. И подала на развод.
— Понимаю, — неожиданно ответил Матвей.
— В самом деле понимаете? — не поверила я.
— Да. Знаете, мой старший брат женился на женщине, которую выбрали ему родители. Нет, Инесса была хорошей, спокойной, домовитой, красивой, уравновешенной. Она соответствовала статусу Литовых и отвечала всем требованиям, которые будущей невестке предъявляла семья. Но… — он замолчал. — Но наверняка она не отвечала тем желаниям, которые были у моего брата. Но он послушался. Они поженились. Их брак был спокойным, ровным и никаким. Единственное, что из этого вышло хорошего — это моя племянница Наташка. Но не более. Сомневаюсь, что кто-то из них был счастлив. Сомневаюсь, что кто-то из них хотел что-нибудь изменить.
— А вы?
— Что я?
— А вам родители уже подобрали невесту?
— Они пытались, — рассмеялся он. — Ну, я всегда был непослушным младшим сыном. Я не пошёл по стопам деда, не пошёл по стопам отца, потом вообще отказался от фамилии Литовых и ушёл в бизнес. Конечно, совсем уйти от семьи у меня не получилось, да я этого и не хотел. Но определённую долю самостоятельности я всё-таки отвоевал. Скажем так, им нечем меня шантажировать.
— Шантажировать? — не поняла я. Для меня это слово никогда не ассоциировалось с семьёй и семейными отношениями.
— Да. Серёгу они всегда шантажировали тем, что лишат своей поддержки, как финансовой, так и политической. И он пошёл у них на поводу и женился. Со мной этот номер не пройдёт. Я не завишу от них ни политически, ни финансово.
Он развёл руками и улыбнулся.
— Я по-прежнему холост.
«Что не может не радовать», — подумала я и почему-то очень испугалась этой мысли.
Фамильный особняк Литовых находился в черте города, но словно и вне его, отделенный от остального мира небольшим парком. Я свернула на одну боковую улочку, на вторую, и проезжающих автомобилей стало меньше. Справа мелькнул явно рукотворный пруд, закрякали утки. Подул ветерок, зашелестели листья, а потом мы выехали на небольшой круглый пятачок перед трёхэтажным зданием.
Знаете, в таком хорошо исторические фильмы снимать. Какие-то барельефы, завитушки, колонны, резные ставни на окнах. Я ничего не понимала в архитектуре, но тут почему-то немного струсила. Струсила, когда парковала машину, когда заглушила её. Когда открыла рот и попросила Матвея управится побыстрее. На что он недоумённо посмотрел и произнёс:
— Нет-нет-нет. Вы пойдёте со мной. Давайте, Лена, вы же не трусиха. Вы отлично всё придумали, нам остался последний шаг — убедиться в вашей правоте. Ну же.
Он протянул мне руку. И я почему-то не смогла не протянуть свою в ответ. И мы зашагали к дому.
Я ругала себя последними словами: с утра заехала в квартиру, надела обычный лёгкий сарафан в цветочек и даже не причесала волосы. Я торопливо достала резинку из сумочки и собрала волосы в высокий хвост. Кто-то когда-то сказал мне, что так я выгляжу элегантно. Понятия не имею, правда ли это, но, видимо, сейчас проверю.
Матвей остановился напротив высоких резных дверей и нажал на кнопку звонка. Она находилась на широкой медной пластине и была отполирована бесчисленными прикосновениями до блеска. Звонок, раздавшийся следом, тоже был несовременный — низкий «донг-донг», от которого мне