Может, конечно, сработал отцовский инстинкт. Но я уверен, что любой другой на его месте уже отправил бы сына трудиться куда-нибудь, где не нужен интеллект. Например, рубить лес или помогать таскать камни рудокопам.
Хотя даже там нужен ум. Прежний Лад, думаю, мог и дерево на другого дровосека уронить.
Но суть не в этом. Отец берёг его. Знал сына. И теперь, очевидно, его удивляет, что Лад изменился.
— Это я, отец. Твой сын. Лад, — ответил я. — Знаю, что тебе трудно это понять. Ты долго был без сознания. И долго видел, как я… существую в том виде, к которому ты привык. Но мне пришлось действовать иначе. Пока тебя не было, я изменился. И тебе придётся с этим смириться.
— Нет-нет, — замотал головой он. — Я в это не поверю. Хочешь сказать, что это ты выходил меня? По-твоему, я должен счесть правдой, что… что ты ходил за Черту? И вернулся живым? Нет, ты… Ты — не мой сын. Тело его, да. Но то, что с тобой стало…
Он замялся. Боялся говорить на эту тему.
Я же, наоборот, считал, что это лучшая ситуация, чтобы переговорить с Добромиром о том, о чём перешёптываются жители Погранки.
— О чём ты беспокоишься, отец? Думаешь, что я изменился после «того случая»? — поинтересовался я.
— Да. После того, как ты столкнулся с тем монстром, — Добромир едва сдерживал слёзы.
— Стой. Успокойся. Расскажи мне, что тогда случилось? Что произошло? О каком монстре ты говоришь? — спросил я.
— Нет… Если в тебе осталась хоть крупица того Лада, которого я знал… — напрягся отец, — тогда я точно тебе ничего не расскажу. Тебе не стоит об этом знать. Не стоит!
— Последние недели я работал за нас двоих. Искренне пытался вытащить тебя из этого состояния, отец, — произнёс я. — И у меня получилось. Я тебе не враг. Просто мне пришлось измениться. Поверь мне, если сможешь.
Поверь… Да уж. А отец всё-таки чувствует перемены. Если другие жители воспринимают мои действия как очередную странность или, наоборот, как развитие старого Лада, то с отцом ситуация обстоит совсем иначе. Он чувствует — что-то изменилось. И сильно. Очень-очень сильно.
Но я не могу сказать ему правду. Какие у меня есть варианты? Ляпнуть ему о том, что я врач из другого мира? Его ровесник! Ага, ну-ну. Конечно.
Я — человек, который ценит отношения с родителями. Так меня воспитывали в прошлой жизни.
Я склонен говорить правду и не обманывать своих родственников. Но сейчас, к сожалению, совершенно другая ситуация. Исключение из правил.
Скажу Добромиру правду — и он откажется от меня. Перестанет мне доверять. Решит, что моё сознание изменил какой-то монстр. Я лишусь единственного близкого человека в этом мире, чего бы мне очень не хотелось.
Кстати, какой ещё монстр на меня тогда напал? О ком вообще речь? Эту тайну он мне так до сих пор и не раскрыл.
В любом случае, правда разобьёт ему сердце. Рассказывать о том, кто я на самом деле, ни в коем случае нельзя. Ни ему, ни другим людям. В лучшем случае они решат, что я всё тот же сумасшедший Лад. В худшем — окрестят меня проклятым. Каким-нибудь монстром, которого должна изгнать инквизиция. И почему-то я уверен, что в этом мире такая служба имеется. Хотя мне бы хотелось ошибаться.
Стоп, я знаю, куда нужно надавить… Пока что я не понимаю, есть ли в этом мире хоть какие-то боги. На окраине деревни я видел церковь. Вернее, здание, которое смутно напоминает какой-то старый храм. Но совсем не такой, как в моем прошлом мире. Возможно, мне стоит туда заглянуть. Узнать больше о местной религии, а затем…
Описать отцу, что я прозрел благодаря милости местного бога? Как вариант.
Уж лучше так, чем Добромир будет думать, что внутри меня живёт болотный монстр.
Ложь? Да. Но она необходима для моего выживания.
И не только для моего! Я ведь могу помочь Добромиру. Могу стать его учеником, ассистентом.
А без меня ему придётся туго. Он наивно полагает, что сможет выйти на работу уже этим вечером.
Но это — глупость. Скорее всего, Добромир рухнет, не пройдя и десяти метров. Голова у него работает, а тело — нет. Сосудам ещё нужно окрепнуть.
— Ладно… Я подумаю над тем, что ты сказал, Лад, — вздохнул отец. — Но мне нужно переговорить с Харитоном. Узнать, сколько этот урод накрутил нам за проживание… Было не десять серебряников… Было меньше! Гораздо меньше!
— Если соберёшься с ним говорить, обязательно учти, что часть суммы у нас уже есть, — отметил я. — Если вдруг он начнёт тебе угрожать, скажи, что я вернусь — и отдам ему часть денег. Ладно?
— И всё-таки от Лада в тебе осталось… ничего. Только оболочка, — отец поморщился и вышел из сарая.
Что ж, винить его я не мог. Кто-то на моём месте мог бы ожидать от него благодарности. Я ведь жизнью ради этого человека рисковал. Но Добромир потерял своего сына. Он чувствовал, что его уже не вернуть.
И лучшее, что я могу сделать — убедить его, что сын просто изменился.
С этого и начну этот день. Вот только одного красноречия для разговора с Добромиром недостаточно.
Деньги есть, немного еды ещё осталось, отец очнулся. Отлично.
Могу сделать короткий передых и пройтись до местной церкви. Соберу информацию. Придумаю, как внушить Добромиру самый простой сценарий. Легенду, в которую он поверит, и перестанет гнобить себя своими прошлыми деяниями.
А заодно расскажет мне, что же всё-таки случилось с ним и с прошлым Ладом незадолго до того, как я переместился в этот мир. Судя по слухам, эти полосы взялись как раз перед моим появлением.
Некоторые люди даже говорили, что Лад умер. Что он погиб, а Добромир понёс его в лес. И вернул оттуда уже живым.
И эта загадка может иметь большое значение для моей будущей жизни в этом мире.
Пока отец, пошатываясь, шагал к Харитону, я направился в сторону местной церкви. Она находилась на отшибе, как и штаб Скитальцев, но на противоположном конце деревни, за вспаханными полями, на которых работали местные жители.
В этой части Погранка совсем не отдавала той зловещей безысходностью, что и в моём районе. В целом люди живут здесь неплохо. Трудятся на поле, кто-то развивает своё ремесло. Жить можно. Если игнорировать существ, что живут там — за Чертой.
Но как объяснили мне Скитальцы, это место — одна из самых безопасных точек Королевства. Погранка находится