Она ему не натирает?
– Нет, мы не на Крите, а на Корфу, – насмешливо ответил Патро, словно я задала самый глупый вопрос на свете. – Критом владеет Дом Аида. Очевидно.
Голоса, холод, черный туман повсюду, мальчик с рожками, бьющий себя по голове во время Бойни.
– Прекрати смотреть с таким отвращением, – огрызнулся Патро. – Ты даже ботинки Аида и Персефоны лизать недостойна. Они лучшие из нас, – сказал он почти с тоской.
Если они были лучшими, то я боялась представить, кого Спартанцы считали худшими.
Ахиллес сидел неподвижно, словно высеченный из мрамора, а Патро зажег сигарету, от которой пахло гвоздикой и табаком.
От запаха я сморщила нос.
Патро выпустил дым в мою сторону и показал мне средний палец.
Я скорчила гримасу и отвернулась.
После напряженного молчания Патро глубоко затянулся и сказал:
– Проехали. Итак, дочь Зевса и случайной человеческой шлюхи, которая, вероятно, хотела вкусить славы, но прогадала, потому что в итоге Зевс отказался от тебя. В чем твоя сила? Пожалуйста, просвети нас. Лично я просто сгораю на хрен от любопытства.
– Ругательства – признак слабого ума, – прошептала я, а затем закрыла рот рукой, ужасаясь тому, что произнесла мысли вслух.
Я сходила с ума.
Патро скрестил руки и с ядовитой улыбкой передразнил:
– «Ругательства – признак слабого ума». Повзрослей, мать твою. В чем твоя гребаная сила? Скажи нам сейчас же на хрен.
Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.
– У меня ее нет.
Правый глаз Патро дернулся, а Ахиллес продолжал сидеть неподвижно.
– Что ты имеешь в виду? – тихо спросил Патро, сигарета дрожала в его губах.
Я уставилась на свои ноги.
– У меня нет никаких способностей.
Теплый океанский бриз с моря развевал наши волосы.
Патро потушил сигарету, вошел в дом и заорал в другой комнате во всю мощь своих легких.
Я удивилась, что он не стал бить кулаком в стену, как псих.
Раздался хруст и рев. А вот и стена. Классика.
Через десять минут, плюс-минус, Багровый дуэт снова сидел напротив меня на шезлонгах.
Патро потер окровавленные костяшки пальцев и спросил:
– Олимпийцы говорят, что во время использования дара ощущают приятную легкость и наслаждение… Ты на сто процентов уверена, что никогда не чувствовала подобного?
Честно говоря, я не уверена, что хоть раз «наслаждалась» чем-то. Счастливее всего я была в тот день, когда Тим-Тома на неделю отстранили от занятий за то, что он скандировал «■■■■■■■■■■■■■■■■■» и устроил мини-бунт в коридоре. Да, в нашей школе и такое случалось.
Старшая школа вообще очень странное место.
– Да, – повторила я.
– Ты издеваешься?! – крикнул Патро и встал. Ахиллес толчком в бедро усадил его обратно.
– А что ты чувствуешь, когда используешь свою с-силу? – спросила я, потому что Никс не раз говорила, как важно поддерживать разговор, а не смотреть молча на людей (мне ее совет казался сомнительным).
Патро глубоко вздохнул.
– Это… мощно, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Болезненно и всепоглощающе, но Олимпийцу этого никогда не понять. И вообще это не твое дело.
Он покачал головой и злобно прищурился.
– Среди женщин-Хтоников выживают только наследницы, – решительно заявил он. – Женщин-полукровок с Хтоническими силами не существует. Наша сила просто разорвала бы тебя на куски. Она исполосовала бы тебя и заживо сварила внутренности. Ты даже представить не можешь, что мы чувствуем.
Захватывающе. Звучит как описание менструального цикла.
Не то чтобы он был частым. Из-за постоянного недоедания месячные у меня были настолько редкими, что по пальцам одной руки можно было сосчитать, но копилку травматического опыта пополнили каждые из них.
– Итак, подведем итог. – Патро сделал паузу и тяжело вздохнул: – У тебя нет ни способностей, ни подготовки, ни поддержки Дома, и плюс ко всему тебе регулярно ломали кости? Ничего не хочешь добавить?
Я так же слепая и глухая на левую сторону, а Тим-Том как-то сказал мне, что у меня телосложение гребаного жирафа, правда, я так и не поняла, слово «гребаный» он использовал как синоним слова «крутой» или «больной».
Оба глаза у Патро подергивались, как при давлении из-за аневризмы.
Я ждала с предвкушением.
К сожалению, он не умер.
В этом холодном, жестоком мире не осталось места справедливости.
Мы долгие минуты неловко смотрели друг на друга, потом я вздохнула и предложила:
– Я хорошо учусь в школе. Это можно считать преимуществом?
Патро рассек воздух ладонью, словно ножом.
– Спартанцы известны своим интеллектом. Неужели ты думаешь, что в Горниле кто-то окажется тупым? – Его глаза расширились от ужаса. – Ты вообще понимаешь, что из себя представляет Горнило?
Я сразу поняла, что вопрос с подвохом. И предпочла промолчать.
Он прикрыл рот.
– Ты не знаешь… ты понятия не имеешь, что тебя ждет. – Он повернулся к Ахиллесу: – Она труп.
Тот кивнул в знак согласия.
– Я ей о том и говорю! – воскликнула Никс из другой комнаты.
Я сжала лоб пальцами и взмолилась, чтобы метеорит вылетел из пояса астероидов и поразил меня насмерть.
Пожалуйста, Боже, убей меня на месте. Я готова.
– Какая же ты жалкая. Позорище даже по меркам Олимпийцев, – фыркнул Патро. – А это уже о чем-то говорит.
В итоге Бог меня так и не убил.
– Я не просила меня сюда притаскивать! – закричала я. Не привыкшее к нагрузкам горло начало саднить. – Еще на прошлой неделе я считала себя стопроцентным человеком.
– О да. – Патро помахал руками в воздухе. – Бедняжка, это же так трудно расти изнеженным человеком, через силу ходить в школу и влачить беззаботное существование. Щас слезу пущу.
Я сжала кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не врезать ему.
Надо было молчать.
Неро оскалил клыки.
Он лежал на полу террасы и напоминал мне Пушистика, только с острыми клыками, красными глазами, размером с мамонта и готового вырвать мне горло одним укусом.
А еще, в отличие от Пушистика, он меня ненавидел.
Обидно.
Тишина затянулась, между Патро и Ахиллесом, похоже, снова состоялся безмолвный разговор.
Я откинулась на спинку шезлонга и загорала (мечтала о смерти и пыталась стать более крупной мишенью для астероида). Скрестим пальцы на удачу.
Патро резко встал и покинул террасу.
Я оглянулась: Ахиллес пристально смотрел на меня и не отвел глаз, даже когда я выдержала его мрачный взгляд.
Плохой знак.
– Вот, – рявкнул вернувшийся Патро и бросил мне на колени две книги. На обложке одной был изображен расчлененный труп, на другой – рисунок спартанского шлема.
Что-то мне подсказывало, что это не мои фанфики про Эмми и Карла.
– У тебя есть какие-нибудь учебники по м-математике? – не подумав, спросила я. Уровень стресса зашкаливал, и