Элис открыла рот, чтобы сказать что-нибудь о строгой диете, физических упражнениях, дисциплине, но Селия уже звякала браслетами дальше.
– Каков бы ни был твой секрет, мне он не по плечу. Я теряю контроль, когда речь заходит об удовольствиях. А в коробочке у нас пирожные, м-м?
Коробка раскрылась, словно цветок, и пахнуло чем-то сладким, молочным.
– Выпить также не помешает.
Селия вразвалочку подошла к большому, тихо жужжащему шкафу. Внутри были бокалы, бутылки, подносы. Разлитое по бокалам шипучее вино добавило собственной сладости к и без того приторному воздуху. Напиток цветом напоминал мочу и даже отчасти попахивал ею. В Бристоле от писсуаров не скрыться. Элис заметила, что на бутылке не было этикетки. Вино, которым угощали на банкете, было таким же, как и кое-что в погребах Инверкомба. Она решила спросить Селию, в чем проблема. На Западе нехватка бумаги и клея из-за всех этих дурацких бланков и расписок, которые так нравились местным? Неужели испанцы и французы стыдились своей продукции?
Селия, которая жадно рассматривала разложенные на столе пирожные, откинулась на спинку кресла, и на ее щеках проступили ямочки от улыбки, выражавшей нечто вроде изумления.
– Тебе знакомо понятие «частная торговля»?
– Нет. – Какую бы досаду ни вызывала эта женщина, сейчас было не время изображать осведомленность. – Что ты имеешь в виду?
– Ох, это сложный вопрос… – Селия призадумалась. На выразительных алых губах плясали невысказанные фразы. – Дело в том, что… довольно сложно сформулировать… ну, существуют правила, да? Дурацкие правила – особенно те, которые касаются налога на доход. Конечно, мы все должны платить налоги. Но есть же какие-то пределы? В конце концов, правила не были бы такими нелепыми, не рассчитывай власть на то, что мы станем их нарушать…
Туман рассеивался все быстрее.
– Хочешь сказать, это контрабанда?
– Элис! – Селия как будто собралась перегнуться через столик и шлепнуть подругу по запястью. – Разве можно быть такой прямолинейной? Прими мой совет и воспринимай это как частную торговлю.
Элис кивнула. Как нередко бывает, эвфемизм говорил о предмете гораздо больше, чем любое незамаскированное именование.
– С чего бы начать? – Пальцы Селии забегали по тарталеткам. Она покосилась на гостью. – Впрочем, думаю, тебе стоит выбрать первой.
Элис потянулась к ближайшей тарталетке с шоколадной стружкой и цукатами из дягиля, но Селия всплеснула пухлыми, как у пупса, руками и вручила ей ту, которая находилась дальше прочих.
– По-моему, эта самая красивая.
Ягода зимовника зловещим глазом уставилась на Элис, и она начала осторожно поедать тарталетку, не воспользовавшись ни ложкой, ни салфеткой.
– Чего стоит вся эта ерунда на тему самоотречения, м-м? – Селия вытащила тарталетку из среднего ряда и съела, покусывая, облизываясь, негромко ахая от удовольствия. – Ты многого достигла, – продолжила она с набитым ртом. – В том смысле, что я, например, дважды скорбящая вдова и всего лишь грандмистрис. А ты у нас целая вельграндмистрис одной из главных гильдий. И при этом держишься так непринужденно. К тому же у тебя есть семья. По крайней мере, сын, хоть я и слыхала, что бедолага не может похвастать крепким здоровьем. И особняки! Богатство! Власть! Ты просто обязана – ох, я не могу, какая вкуснятина! – рассказать мне все без утайки.
Впиваясь зубами в липкую массу, Элис изо всех сил старалась поддержать разговор, но на самом деле Селию не интересовало ничего, кроме ее собственной персоны, а еще того факта, что они с Элис очень похожи, вследствие чего могли бы стать лучшими подругами, могли бы друг на друга положиться. Вельграндмистрис мысленно призналась самой себе, что раскрытие их совместного прошлого может причинить Селии некоторый вред, но он не будет фатальным. Оба мужа умерли, и обосновалась она на Западе, где нет других стандартов, кроме двойных. А вот сама Элис свою жизнь еще строила. Ее труд не завершен. Конечно, она проявила небрежность, не узнав в Селии Райтби сильно изменившуюся Шерил Кеттлторп; с другой стороны, в напыщенных речах этой женщины не ощущалось явного стремления к прямому шантажу. В целом она, похоже, блаженствовала на своей террасе, окруженная огромными цветами, объедающаяся тарталетками. Неужели хотела улучшить свое финансовое и общественное положение? Вряд ли; скорее всего, ей было в некотором смысле одиноко среди имущества, доставшегося от умерших супругов. Стремление к дружбе и острым ощущениям от тайны, разделенной с вельграндмистрис, было, по всей вероятности, неподдельным. Однако Элис знала, как все сложится потом. Что-нибудь обязательно произойдет. Возникнет нужда в небольшом одолжении. И даже дойдет – ведь, если подумать хорошенько, денег вечно не хватает – до натурального вымогательства. То и другое будет завуалировано банальной «дружеской взаимопомощью», но подспудно обе стороны поймут, к чьему горлу приставлен нож. Она вынудила себя доесть вторую тарталетку, не сомневаясь, что Селия прикончит оставшиеся, притворилась, что отпила еще глоток ужасного вина, а потом попросила разрешения навестить дамскую комнату.
Элис расширила экскурсию, заглядывая в каждую дверь и на каждую лестницу, убеждаясь, что Селия и впрямь на время выгнала из дома всех слуг. В роскошном туалете вельграндмистрис вызвала рвоту и избавилась от тарталеток. Чтобы отправить в канализацию две ягоды, проглоченные целиком, как большие пилюли, потребовалось несколько раз слить воду в унитазе и потратить целый рулон туалетной бумаги. Ополоснув рот и умыв лицо, Элис отправилась на террасу, ощущая себя очищенной. Согласно плану, она должна была завершить заклинание через несколько часов, будучи за много миль отсюда, но теперь ее одолело любопытство…
Когда Элис вернулась на свое место, Селия расправлялась с четвертой и заключительной тарталеткой, и последняя красная ягода уже исчезла в ее измазанном кремом рту.
– Итак, мы действительно здесь совершенно одни?
Селия слизнула сладкую каплю с указательного пальца.
– Элис, к чему вся эта секретность? Я бы никогда никому не рассказала. Знаешь, ты немного похожа на Клайва. Я же говорила, что он был моим вторым мужем?..
Опять двадцать пять. Я, мой, мое. Этот конкретный муж разбогател благодаря тому, что Селия называла «колониальной недвижимостью», но Элис понимала, что речь идет о рабском труде тысяч негров под палящим солнцем ради добычи сахара в количестве, которого хватало, чтобы женщины вроде Селии продолжали толстеть. Все это было так типично для города, раскинувшегося по ту сторону стекла фрагментами головоломки. Объявления на стенах, рекламирующие травлю медведей и бои горгулий. Кофейная кожа