Стены не те же стены,
Двери не те же двери,
Книги не те же книги,
Зал рококо не зал рококо.
Но тут, и только тут, ты найдешь то, чему не дано существовать.
Проберись глубже,
Помысли о невозможном,
Увидь замок.
Эти строки были подписаны инициалами: «Э. ф. Г.»
Гюнтер Дресскау сжал кулак. Теперь он знал наверняка, что нужно сделать.
– Уходим.
– А крышки? – неожиданно спросил Лассе. – Разве мы оставим так…
– Здесь я решаю, что мы оставим, а что нет. И я решил, что нам сейчас же пора уходить! – Взгляд Дресскау вдруг подобрел. – Но вот что я вам скажу: вы оба отлично поработали!
13
Дышать – это очень просто. Даже младенцы умеют делать это правильно, притом что другие навыки им недоступны. Дыхание замечаешь только тогда, когда с ним возникают трудности. Эмили сейчас приходилось прилагать усилия, чтобы дышать ровно.
Она снова посмотрела на страницу книги и на кадр из фильма, но оба выглядели так, словно с замком Облачного Мрака все было в порядке. Эмили полезла в интернет. Сотни, если не тысячи, людей по всему миру читали или смотрели «Голубую кровь», так почему же никто не понял, что что-то не так? Фанаты бы тут же написали об этом. Эмили пролистала ленту форума, бегло просматривая сообщения и посты. Ни-че-го.
– Фредерик!
Она не только подумала, но и выкрикнула имя. Конечно же, Клауд сразу решил, что она обращается к нему: по его мнению, любые высказывания всегда были адресованы только ему.
– Фр-редер-рик! Сосед! Мопед!
Она позвонила ему, но друг не ответил. Наверное, поставил телефон на беззвучный, пока делает уроки.
Придется действовать как в старые добрые времена, до появления смартфонов. Она посадила на окно своего слоненка, а потом щелкнула выключателем. Поскольку окно Фредерика было прямо напротив, на его потолке мигнул отсвет. Ровно через тридцать семь секунд он перезвонил:
– Что случилось?
– «Голубая кровь»!
– Что с ней?
– Замок в самом начале, помнишь его?
– Разумеется, помню. Моя единственная пятерка по рисованию. Фрау Мейцел очень хвалила оттенки черного, а мама вставила рисунок в рамку и повесила в своей мастерской.
– Как он называется?
– В смысле?
– Ну, название замка. Как его называли?
– Что происходит? Ты прикалываешься?
– Ответь, пожалуйста!
На другом конце стало тихо.
– Ладно, хорошо. Но потом ты от меня отстанешь, чтобы я смог спокойно посмотреть следующую серию…
– Обещаю!
– Замок Облачного Мрака.
– Посмотри в книге, там написано… – Только сейчас до Эмили дошло, что он сказал. – Облачного Мрака?
– Да, конечно!
– Нет, это замок Пустынной Искры. И всегда им был.
– Искры? Какое-то глупое название для совершенно черного замка. У тебя все в порядке, Эмили? Ты странно дышишь.
Как получилось, что только она знала, как назывался замок раньше? Неужели для всех остальных существовала только исправленная реальность, за исключением человека, переписавшего текст на золотой машинке?
– И еще были… вепри? Там, перед замком?
– Черные вепри, само собой. Нас еще бесило, как плохо их показали в фильме.
– Мы это обсуждали?
– Может, ты наконец объяснишь, к чему это все?
Хотя Эмили и хотела соблюдать осторожность, она все же рассказала. Секрет был слишком велик, чтобы нести его в одиночку. Иначе она сломалась бы под его тяжестью.
Наступила долгая пауза, и лишь потом Фредерик снова заговорил:
– Но ведь «Голубая кровь» была написана… лет девять назад.
– Десять, я проверила. А фильм сняли пять лет назад.
– Значит, ты изменила не то, что пишут сейчас, а то, что автор написала еще тогда?
– Да, я как будто вела ее рукой, влияла на ее мысли.
– Жуть какая. – Эмили слышала, как волосы задевали микрофон мобильного, когда Фредерик покачал головой. – Но в то же время круто! – Он рассмеялся.
– Да, и я так думаю. – Ей было очень приятно об этом поговорить. Теперь все ее исправления больше не казались ошибкой. Пусть так и остается!
– Что дальше хочешь переписать?
– Хороший вопрос.
– Ну так что?
– Все возможно…
А потом они обсуждали, что хотели бы поменять. И чем больше друзья болтали, тем абсурднее становились их идеи, пока наконец от смеха у обоих не заболели животы. Отдышавшись, они пришли к выводу, что золотая печатная машинка реальна и создал ее, должно быть, Эйрих фон Гутенберг. Фредерик заговорил о квантовой механике и о теории струн, но в конце концов и он вынужден был признать, что даже самые невероятные теории физики не могут это объяснить.
В какой-то момент – было уже глубоко за полночь, около двух или трех часов, – Фредерик зевнул так протяжно и громко, что звук был похож на рык ленивого морского льва.
– Пора спать. Спокойной ночи, принцесса Пустынной Искры!
– Сладких снов, герцог Вепрь!
Когда Эмили, опуская жалюзи, взглянула на окно Фредерика, она увидела, как он несколько раз включил и выключил свет: три короткие вспышки и три длинные. Это означало «лучшие соседи навсегда». По ее душе разлилось теплое чувство.
Эмили плюхнулась в постель. Девочка чувствовала себя так, будто долго-долго кружилась, пока весь мир не превратился в вихрь и в голове не помутнело настолько, что трудно было удержаться на ногах. На кровати рядом с ней лежали книги, которые она могла переписать. Вокруг были слова, из которых она могла лепить, как из пластилина. Огромный выбор. Она почувствовала себя ребенком, которому вручили ключ от кондитерского магазина.
14
Следующий учебный день для невыспавшейся Эмили начался с неприятного сюрприза: фрау Шнайдер объявила, что хочет пересадить детей.
Последние несколько раз Эмили сажали за парту с кем-то, на кого она должна была благотворно повлиять своей тягой к порядку, как будто это была заразная болезнь. Или подальше от Шарли и Фредерика, чтобы они не разговаривали на уроках (хотя другие болтали не меньше!). Но сегодня удар был еще ощутимее: ее посадили за первую парту, прямо перед учителем. А значит, и перед Дресскау.
Впрочем, плюсы тоже были: Лассе, уткнувшийся в свой телефон, уселся слева от нее. Сегодня он выглядел отстраненным и нервным. Перед уроком он болтал в углу с Зои, хотя раньше им не было никакого дела друг до друга. И та, обычно сияющая, как звезда на сцене, сегодня была совсем понурой.
Но у Эмили не было времени об этом думать. Она сидела за одной партой с Лассе! Никогда раньше такого не случалось. Девочка собрала всю волю в кулак и приложила все усилия, чтобы ее голос звучал непринужденно. Поэтому ее лицо исказила легкая гримаса, когда Эмили решилась заговорить:
– Эй, как тебе новое место?
Лассе был так сосредоточен на своем мобильнике, что не услышал вопроса. Ей пришлось повторить. Справа от нее сидела болтушка Мирей, которую Эмили обычно избегала. Сегодня та не упустила шанса завязать разговор, ведь они совсем мало знакомы и срочно нужно это исправить.
Пока фрау Шнайдер рассаживала остальных учеников, Мирей спросила Эмили, что она думает по поводу новой рассадки, какой у нее любимый сериал, любимая музыкальная группа, любимый учитель, а потом – какая у нее любимая книга. И как Эмили не догадалась сама спросить об этом Лассе?
– «Пираты времени», – без раздумий ответила Эмили.
– И моя тоже! – Мирей засияла.
Это была самая лучшая, самая захватывающая, самая эмоциональная из всех книг, которые Эмили читала, и она была самой… упорядоченной. Да, для нее существовали книги, в которых порядка было больше, чем в других. Эмили не могла это объяснить, но сюжет, персонажи и локации в «Пиратах времени» – все было на своих местах. Кроме финала. Он не был счастливым.
Мандрагора выиграла битву с воинами «Аквамариновых плавников» в подводном куполе на дне Марианской впадины и тем самым спасла свой континент, но не получила за это признания. Всю славу присвоил верховный главнокомандующий. Как же эта концовка