Эмили не знала никого из мужчин и женщин, претендовавших на пост бургомистра. Ее удивляло, что директор Дресскау не выдвинул свою кандидатуру, ведь ему очень подошла бы эта роль.
– Хотелось бы тебе верить, да только это все так… – Лассе криво усмехнулся. Эмили подробно рассказала ему все, но мальчику эта история показалась слишком неправдоподобной.
– Но ведь так и есть. Это чистая правда!
– Получается, это все магия? – Он развел руками.
– Да, магия. Понимаю, как это звучит. – Эмили помолчала. – Ты можешь мне поверить или будешь считать меня сумасшедшей либо лгуньей. Других вариантов просто нет. Что выберешь? Первое, второе, третье?
– Конечно первое! Ты же знаешь.
Нет, наверняка Эмили знать не могла. Но ей нужна была помощь, и Лассе подходил для этого как нельзя лучше.
Он указал на часы на городской Ратуше:
– Может, Дресскау и их уже переписал? И до вчерашнего дня их тут не было?
– Конечно. Он мог вдохновить архитектора здания на то, чтобы тот создал часы. Возможно, раньше там было окно.
– Но мы бы все равно думали, что часы были там всегда? И ты тоже?
– Только тот, кто вносит изменения, помнит о том, каким был мир до этого.
Лассе прижал пальцы к голове и стал тереть виски, как будто заводил мотор.
– Мой мозг сейчас завязался в узел.
– Если ты сомневаешься и не готов помочь мне вернуть золотую ручку, лучше скажи об этом сразу.
– «Вернуть ручку» звучит безобидно. Но ты ведь хочешь ее украсть. Эй! Не делай такое лицо, я еще не договорил! Я с тобой. Но потом мы пойдем на арочный мост, договорились? Потому что для меня это тоже важно. – Он взял ее за руку. – И в каком-то смысле это тоже магия.
Эмили улыбнулась:
– Хорошо, договорились. Ты отвлечешь Дресскау, пока я буду обыскивать его вещи. А если он повернется или еще что-то такое сделает, то…
– То я начну громко кашлять. И желательно как можно раньше, чтобы ты успела убежать. Осталась только одна проблема: ты же под домашним арестом.
– Просто поверь мне.
– Верю. – Он указал на один из предвыборных плакатов. – Как думаешь, у профессора Дресскау есть шанс? Мои родители считают, что он обязательно победит на выборах. Тогда мы сможем хотя бы в школе от него избавиться.
Эмили посмотрела на постер с портретом учителя. На нем Дресскау даже улыбался, что казалось противоестественным. Созданная им партия отстаивала те же ценности, которые были важны для него и в школе: дисциплину, строгий внутренний уклад и веру в то, что сильные побеждают слабых, то есть всех, кто на них не похож. Для него именно так выглядел справедливый порядок вещей. На плакатах было написано: «Профессор Дресскау – голос разума!» и «Против деградирующей элиты – профессор Дресскау, один из нас!» Его ПТБ, Партия традиций и будущего, была организацией весьма противоречивой, и родители Эмили даже говорили, что ни за что не будут за нее голосовать.
– Тем не менее голосовать за него не стоит.
– Мама и папа считают, что он тот человек, который действительно может победить коррупцию и выгнать из города всех приезжих и социальных паразитов. И тогда все будет хорошо.
– Но это неправильно! – ответила Эмили. – Ты же понимаешь, что тогда выгонят и Мирей, хотя она очень хорошая и учится с тобой в одном классе? А родители твоего друга Ноя: у них ведь нет работы? Я думаю, нам нужно поддерживать друг друга, а не позволять нас разделять. Из других стран к нам приезжают разные люди – от уборщиков до врачей. Все они – это… люди, понимаешь? И важны они одинаково. Как ты можешь говорить такую бессмыслицу?
– Меня вообще не интересует политика! – Лассе обнял Эмили за плечи. – Меня интересуешь только ты, – он улыбнулся ей, – это ведь нормально, надеюсь?
«Нет, – подумала Эмили. – Честно говоря, не очень». Конечно, это мило и приятно, но ей хотелось бы иметь возможность поговорить со своим парнем о чем-то, кроме нее самой.
Перед ними открылся вид на библиотеку Анны Амалии. Красивый фасад был завешен длинными черно-коричневыми полосатыми флагами. На них красовалось изображение наковальни с восходящим над ней солнцем, а под ней размещались большие буквы: «ПТБ».
Лассе напрягся:
– Это же безумная история: бургомистр отобрал у тебя авторучку. Он и в школе-то редко бывает с инспекциями. Профессор Дресскау почти не появлялся у нас с тех пор, как его избрали в прошлый раз, – что меня, честно сказать, радует.
– Его обязательно выберут снова, – сказала Эмили.
– Два других претендента уже сняли свои кандидатуры, хотя никто и не знает, в чем причина. – Лассе нервно осмотрелся по сторонам. – Надеюсь, никого из его партии тут нет. Они могут быть очень злобными. – Его голос стал тише. – Я все это делаю только ради тебя!
Эмили чмокнула его в щеку:
– Тогда сразу после мы пойдем в бассейн на террасе, хорошо? Будем есть ванильное мороженое и картошку фри?
Лассе нежно пригладил прядь волос у нее за ухом и кивнул. Как бы ей хотелось пойти с ним на арочный мост и повесить там замок-сердечко! Но профессор Дресскау запретил эту традицию из-за большой нагрузки на перила моста. А еще из-за того, что это была, вообще-то, сентиментальная ерунда, недостойная внимания почтенных жителей города. Эмили предложила Лассе сходить туда посреди ночи, втайне ото всех, но для него это было слишком рискованно. Он получил уже два предупреждения, а после третьего могут выгнать из школы.
– Нам нужно сделать большой круг и забраться в окно подвала, – сказала Эмили. – Готов?
– Конечно готов, – ответил Лассе, но голос его звучал так тревожно, будто он был оленем и замер под дулом охотничьего ружья.
Слева и справа от входа в библиотеку Анны Амалии стояли двое мужчин в коричневой униформе, неподвижные словно статуи. Эмили и Лассе не спускали с них взгляда на протяжении всего пути до подвального окошка. Они шли пригнувшись и прятались за кустами и деревьями.
– А окно в подвале точно не на сигнализации? – спросил Лассе.
– Только когда все закрыто, мне бабушка говорила. Днем оно всегда нараспашку, потому что в помещении слишком сыро и нужно проветривать.
– Тебе тоже сейчас ужасно жарко?
Эмили посмотрела на небо. Солнце было закрыто облаками, словно плотными занавесками.
– Все будет в порядке. Но пока больше ни слова, ладно?
Лассе открыл было рот, чтобы что-то ответить, но передумал. Эмили бесшумно растворила окно, и они проскользнули в подвал. Тишине, как и темноте, полагается всегда быть одинаковой. Но тишина в подвале библиотеки Анны Амалии казалась наэлектризованной, будто в любой момент могла ударить разрядом тока. Услышав шаги, Эмили и Лассе спрятались за одним из стеллажей. В комнату вошел мужчина в форме с запиской в руке. Он приблизился к стеллажу, за которым они скрывались, опустился на корточки и вытащил книгу.
Книга стояла прямо перед ногой Эмили. Она затаила дыхание – не только от страха, но и потому, что узнала издание, которое держал в руках мужчина. Это была «Бесконечная история» Михаэля Энде. Произведение, повлиявшее на целые поколения.
Когда человек в форме вышел из помещения, Эмили быстро проследовала за ним. Строевой шаг, безусловно, очень энергичный, но главный его недостаток в том, что он шумный. Маршируя по деревянному полу, можно не услышать, как позади тебя тихо идут двое подростков. Тот, кто чеканит шаг, не станет оборачиваться, ведь это испортит красоту и ритм походки.
Человек в коричневом поднялся по лестнице и вошел в зал рококо, полностью отреставрированный. На окнах стояли решетки, на обеих дверях – замки. Эмили и Лассе остановились у входа и с опаской заглянули внутрь. Мужчина в форме положил на стол «Бесконечную историю». Рядом стоял еще один стол с книгами, на них были прикреплены клейкие желтые листочки для заметок. Девочка поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть, что на них написано. «Исправлено».
Профессор Дресскау появился перед портретом Эйриха фон Гутенберга. Должно быть, он просто вошел в дверь, подсказал Эмили ее мозг. Но другая часть ее сознания знала: он вернулся из тайной библиотеки.
– Все запрошенные книги