Колебаться имело смысл только в том случае, если Нора сомневалась в своей победе.
За тысячу лет топор не затупился. Лезвие было достаточно острым, чтобы Нора смогла порезать об него большой палец. Она ощутила, как движется магия в ее крови, цепляясь за топор. Будто невидимая нить, обвившаяся вокруг лезвия. Чары дернули ее магию, словно готовясь распустить ее и вытянуть из Норы. Но пока было рано. Сначала должна была завершиться игра.
Следующей встала Модести, не желавшая никому уступать. За ней – Констанс и, наконец, Клеменси.
И вот все четверо стояли за столом лицом друг к другу. Топор выпил их кровь, не позволив ни единой капле упасть на безупречную скатерть Мерси Хольцфалль.
Наконец бабушка взялась за топор рукой в перчатке, вытащив его из стола и запечатав чары. Магия топора будет дремать, пока одна из них не найдет его в лесу. Как только топора коснется рука смертного, магия проигравших размотается и покинет их, оставив после себя лишь пустую катушку, а Наследница вдруг обретет в четыре раза больше сил, чем было у нее при рождении.
А заодно получит и магию, копившуюся в семье много поколений.
За изысканно накрытым столом воцарилась многозначительная тишина. Они пришли сюда кузинами, а уйдут соперницами.
– А теперь… – Мерси Хольцфалль накрыла древний топор салфеткой, а слуги начали вносить в комнату еду. – Онора, не объяснишь ли, почему ты так вырядилась к завтраку?
– Я? – Нора села и подчеркнуто беспечно взяла булочку с подноса. – По-моему, это все остальные недостаточно приоделись.
Глава 5
Лотти
На то, чтобы засеять поля Гельда, у работников ушло две недели. Лотти же посеяла семена сплетен среди деревенских жительниц всего за два часа.
Сигрид Штраусс она нашептала, что Эстель целовалась за пекарней с сезонным работником. Эльзи Гент рассказала про деньги, которые Эстель стащила у отца, чтобы уехать в город. Монахини всегда твердили, что сплетни – дурная привычка. Но Лотти делала это ради самой Эстель.
Все знали, что случалось с деревенскими девочками, сбегавшими в большой город. Те, кто поудачливей, возвращались домой, поджав хвосты. А те, кому везло меньше…
Когда слухи дошли до отца Эстель, Лотти тут же об этом узнала. Как и вся деревня. Мистер Хен ураганом промчался по площади к кучке рабочих, раскуривавших сигарету. Он не отличался мощью, но на его стороне были гнев и внезапность. Одним яростным движением он прижал Конрада к окну пекарни. А затем, не дав молодому человеку опомниться, выудил из его кармана кошелек.
– Вор! – выкрикнул мистер Хен, поднимая находку над головой. На шум начали оборачиваться. – Городские отбросы! Все вы – мошенники и проходимцы! – Похоже, Лотти и Эстель ошибались: мистер Хен все же умел ругаться.
– Ничего я не крал, – громко возразил Конрад и с ухмылкой поднял руки, изображая оскорбленную невинность. – Ваша дочь сама мне отдала.
Мистер Хен снова бросился на Конрада, но другие жители Гельда встали между ними, не давая чужаку сдвинуться с места.
– Захлопни свою лживую пасть. Посмотрим, как ты запоешь, когда приедет полиция!
Ближайший полицейский участок находился в городке Линтцен в двух часах езды. Но Конраду хватило одного упоминания полиции. Он дернулся в руках удерживавших его мужчин, и на миг Лотти уловила отголосок воспоминания. Полицейские разгоняют забастовщиков, и…
– Что случилось?
Эстель вышла из пекарни, отряхивая муку с ладоней, в тот самый момент, когда жители деревни повели Конрада на мельницу, чтобы запереть до приезда полиции.
Все смотрели на Конрада, поэтому только Лотти заметила панику на лице Эстель. Рассеянно, сквозь какофонию сердитых голосов в голове, Лотти подумала, следует ли ей испытывать вину. Ведь она разбила надежды подруги. Но монахини шестнадцать лет твердили Лотти, что она грешная, порочная девчонка. И возможно, они были правы. Лотти не ощущала ни капли раскаяния.
Лишь удовлетворение.
– В чем дело?! – Эстель пошла было вслед за Конрадом, но ее перехватили женщины Гельда, наблюдавшие за скандалом со стороны. Злорадство в их мыслях совсем не вязалось с притворной озабоченностью на лицах. «Глупая девчонка, – думали они, ахая и охая над Эстель. – Пустоголовая, распутная девчонка».
Эстель пыталась вырваться из их хватки и выкрикивала имя Конрада, который тоже порывался бежать. Паника Эстель, которую Лотти ясно ощущала, оставила ее равнодушной. Где была эта паника, когда монахини раз за разом тащили Лотти в яму среди шиповника?
Перепалка грозила перерасти в настоящую драку.
Лотти отошла за спины зевак, но тут ее внимание привлек какой-то звук. Он постепенно нарастал, и другие присутствующие тоже навострили уши. Лотти сообразила, что это рокочет мотор автомобиля.
Люди начали вертеть головами, не зная, куда смотреть – на драку или на дорогу. В Гельде никогда не происходило ничего интересного, а уж тем более два события одновременно.
Лотти уже видела автомобили. Разумеется. Например, фургон, привозивший раз в неделю письма и газеты. И автобусы, на которых приезжали сезонные работники.
Но автомобиль, затормозивший на краю площади, был совершенно иным. Размером он превосходил келью, в которой спала Лотти. Свет разливался по его чернильной поверхности, как масло по воде. На фоне черного металла выделялись серебристые детали: ручки на дверцах, колесные диски и фигурка на капоте. Человечек, занесший над головой топор, будто готовый вот-вот вонзить его в магимех-мотор.
Когда рокот мотора стих, все собравшиеся замолчали вместе с ним. Но Лотти по-прежнему слышала изумленный шепот их мыслей.
Из блестящего черного автомобиля вышли двое мужчин. Первый, высокий и широкоплечий, лет сорока, был одет в серый дублет поверх белой рубашки и идеально выглаженные серые брюки. Элегантный костюм не скрывал того факта, что мужчина был вдвое крупнее любого жителя Гельда. Его спутник, намного более скромного телосложения, держал в одной руке портфель, а в другой – шляпу-котелок. Пуговицы его яркого узорчатого жилета чуть не лопнули под пиджаком, когда мужчина сделал шаг и поморщился при виде грязи, прилипшей к идеально начищенным ботинкам.
Когда он поднял голову и осознал, что на него устремлены взоры всей деревни, то попытался скрыть отвращение на лице.
– Доброе утро, – сказал он. – Мы ищем…
Но его прервал крик, раздавшийся из-за спины Лотти. Конрад воспользовался возможностью и вывернулся из рук удерживавших его мужчин. Выхватив у мистера Хена кошелек, он помчался прочь.
Но далеко уйти не успел.
Лотти даже не уловила движений мужчины в сером. Она увидела только результат. Конрад прорвался сквозь толпу и попытался его оттолкнуть. В следующий миг Конрад уже лежал без сознания на земле, а мужчина в сером держал кошелек.
– Отличная работа, Бенедикт. – Мужчина в котелке откашлялся. – Так вот, мы ищем…
– А ну отдайте. – Мистер Хен протиснулся через толпу, вновь прерывая мужчину в котелке. – Это мое.
Мужчине в сером дублете, Бенедикт, молча протянул мистеру Хену кошелек. Эстель попыталась выбежать вперед, но отец перехватил ее, не обращая внимания на крики о том, что Конрад невиновен, что она его любит.
– Как я говорил… – Мужчина в котелке повысил голос. Эстель билась в отцовских руках, и Лотти поспешила к ней, чтобы увести. Мужчина в котелке, кажется, готов был взорваться, если его снова перебьют. – Мы ищем…
– Ее. – На этот раз его прервал Бенедикт, низким и уверенным голосом. Он смотрел прямо на Лотти. – Нам нужна она.
Лотти тут же выпустила Эстель. Он наверняка имел в виду ее.
Но его взгляд по-прежнему был устремлен на Лотти.
– Я ничего не делала, – вырвалось у нее. Все больше и больше людей поворачивались к ней. Незнакомцы проигнорировали ее слова.
– Ты уверен, Бенедикт? – Мужчина в котелке посмотрел на нее с той же легкой брезгливостью, что и на грязь на обуви. Лотти прекрасно знала, что он видит. Она была одета в поношенную одежду не по размеру, ее босые ноги были покрыты следами от ударов и перепачканы, и она едва ли могла чем-то заинтересовать мужчин в таком роскошном автомобиле.
– Я уверен. – Бенедикт ни на секунду не сводил с нее глаз. – Она выглядит точь-в-точь как ее мать в этом возрасте.
Ее мать.
Одного этого слова