– А кто его хочет видеть? – отозвался Голова-Воронка.
– Ну я хочу, – с улыбкой заявила я.
Он нахмурился.
– Скажи, что пришла Киера.
В глазах появилось удивление. Так бывает всегда. И каждый раз меня радует подобная реакция. Голова-Воронка встал, отодвинул в сторону свой стул, открыл дверь и заглянул в соседнюю комнату. Я услышала, как он что-то тихонько говорит, а потом Булыжник ответил:
– Неужели? Ну так пускай войдет. – Они обменялись еще парой невнятных фраз, за которыми последовало: – Я же сказал, пусть войдет.
Голова-Воронка повернулся ко мне и отступил в сторону. Я сделала реверанс и прошла мимо него – реверанс выглядит довольно глупо, когда на тебе штаны, но я не смогла удержаться. Он старался держаться от меня подальше, словно я могла на ходу украсть у него кошелек. Почему люди, которые совершенно спокойно ввязываются в смертельно опасные авантюры, часто боятся хороших воров? Их пугает унижение? Или дело в том, что они не знают, как я проделываю свои штучки? Мне так и не удалось понять. Но многие реагируют именно так. И мне всегда хочется стащить у них кошельки.
Кабинет Булыжника был обманчиво маленьким. Я сказала «обманчиво», потому что его хозяин занимает гораздо более высокое место в Организации, чем думают многие, – даже его служащие знают далеко не все. Так он чувствует себя спокойнее. Я случайно узнала правду, когда мне поручили облегчить карман одного из бандитов Булыжника и я столкнулась с системой охраны. Да и сам Булыжник производит обманчивое впечатление. Он выглядит, говорит и действует как большой, злобный, безмозглый и жестокий головорез, какими мы все представляемся Левой Руке. На самом деле он исключительно расчетлив – даже его знаменитые приступы ярости неизменно заканчиваются тем, что исчезают определенные люди, но не более того. Много лет я пыталась разгадать его и пришла к выводу, что он так ведет себя не ради власти или удовольствия в очередной раз обмануть Гвардию. Булыжник хочет скопить побольше денег, обеспечить себе безопасность и уйти на покой. У меня нет никаких доказательств, но не удивлюсь, если однажды он соберет вещички и исчезнет, чтобы остаток жизни провести на одном из купленных им островов.
За долгие годы нашего знакомства я дала ему понять, что мне известно его истинное положение в Организации, и он постепенно перестал прикидываться, когда мы оставались наедине. Возможно, ему нравилось иногда сбрасывать маску и вести откровенные беседы, но я сильно сомневаюсь.
Все это промелькнуло в моем сознании, когда я садилась на единственный свободный стул в комнате, где едва хватало места на два стула и стол.
– Должно быть, у тебя на примете что-то очень серьезное, если ты явилась ко мне. – У него был грубый и хриплый голос, вполне соответствующий выбранной им личине; я давно пришла к выводу, что он прикидывается. Но Булыжник ни разу не вышел из образа.
– И да, и нет, – ответила я.
– Возникла проблема?
– В некотором роде.
– Тебе нужна помощь?
– Что-то вроде того.
Он покачал головой.
– Вот что мне в тебе нравится, Киера. Ты так замечательно все объясняешь.
– Моя роль не слишком значительна, но она – часть важного плана. Я не хотела назначать тебе встречу, поскольку намерена просить тебя об одолжении, за которое ты ничего не получишь, вот я и пришла сюда. Речь идет об услуге третьим лицам.
Он кивнул:
– Тогда все ясно.
– Что тебе известно о Фиресе?
Он удивился:
– Орка?
– Да.
– Он мертв.
– Угу.
– Он владел большим состоянием.
– Да.
– Большая часть его имущества пошла на покрытие долгов.
– Вот что мне в тебе нравится, Булыжник. Ты от всей души готов поделиться информацией, которая никому больше не известна.
Он забарабанил пальцами правой руки по столу, внимательно наблюдая за моим лицом.
– Что именно ты хочешь узнать?
– Какой интерес имеет Организация в нем и его бизнесе?
– А какой твой интерес?
– Я же сказала: услуга другу.
– Ага.
– Это большой секрет, Булыжник?
– Да, – ответил он. – Весьма.
– Ниточки тянутся на самый верх?
– Да, к тому же тут речь идет об очень больших деньгах.
– И ты пытаешься решить, о чем мне можно рассказать в качестве услуги?
– Верно.
Я ждала. Любые мои слова ничего не изменили бы.
– Ладно, – наконец заговорил он. – Вот что я тебе расскажу. У множества людей имеются обязательства и расписки этого типа. Осколки! У всех есть такие бумаги. Крупные банки могут разориться, а некоторые члены Организации отправятся в неожиданные отпуска. Речь идет не только обо мне, мы все здесь замешаны.
– А как насчет тебя?
– Я не связан напрямую, поэтому, скорее всего, мне ничего не грозит.
– Если тебе что-то потребуется…
– Угу. Спасибо.
– Как он умер?
Булыжник развел руками.
– Поехал покататься на проклятой Виррой лодке, поскользнулся и ударился головой о борт.
Я приподняла бровь.
– Никто не хотел его смерти, Киера. Я хочу сказать, что у нас был только один шанс получить наши вложения обратно: если его люди заработают серьезные деньги. А после его смерти мы остались ни с чем.
– Ты уверен?
– Как можно быть хоть в чем-то уверенным? Я не желал его смерти. Я не знаю никого, кто хотел бы видеть его мертвым. Империя прислала лучших следователей, и они полагают, что произошел несчастный случай.
– Хорошо, – сказала я. – Каким он был человеком?
– Ты думаешь, я хорошо его знал?
– Ты давал ему деньги в долг или рассматривал такую возможность, – значит, ты его изучил.
Он улыбнулся, потом на его лице появилось задумчивое выражение – сомневаюсь, что на свете найдется много людей, которые его видели.
– Знаешь, он вел себя совершенно естественно.
– Не понимаю.
– Казалось, у него нет никаких задних мыслей – ни у кого не возникло ни малейших подозрений.
– Звучит знакомо.
Он пропустил мое замечание мимо ушей.
– Фирес пытался быть воспитанным, профессиональным, расчетливым – он старался убедить тебя, что является настоящим бизнесменом. И пытался произвести впечатление – всегда.
– Своим богатством?
Булыжник кивнул:
– Да, именно так. И еще тем, что он всех знает и что он хорош в своем деле. Полагаю, это являлось частью имиджа – производить впечатление – и было для него важнее, чем сами деньги.
Я молча кивнула. Он улыбнулся.
– Мало?
– Да.
– Тогда мне нужна причина.
– Ты ставишь меня в неловкое положение, – сказала я.
– Неловкое? – И он взглянул на меня так, как я смотрела на Влада, когда поняла, что смутился он.
– У меня есть друг…
– Понимаю.
Я рассмеялась.
– Ладно, забудем. У меня остался должок, – призналась я, погрешив против истины. – Одна старуха, которую собираются