Глядя в ее глаза, я вдруг вновь увидел лицо Алиеры, когда я вернулся к жизни после того, как Меч и Кинжал джарегов разделались со мной [58]; и Морролана в его Большом Зале, когда он защищал меня от Волшебницы в Зеленом [59], и вспомнил лица, эпизоды и разговоры, которые мне совсем не хотелось вспоминать. И тогда я выругался.
– Ладно, – устало сказал я. – Если ты настаиваешь – ты выиграла. Ты права. Я слишком многим обязан им обоим. Если кто-то из нас двоих должен отступить, пусть это буду я… Я пойду и выполню твое проклятое Виррой задание, совсем как уличный орка, который готов за пару державок прикончить какого-нибудь несчастного теклу. Но…
– Я отвечу на твои вопросы, – заявила Сетра, и я заткнулся, пока дело не обернулось к худшему, – потому что ты прав, ты имеешь право знать. Однако я буду говорить о вещах, о которых предпочла бы промолчать, поэтому, черт побери, будь благодарен.
– Буду, – обещал я.
Неожиданно Телдра встала.
– Я подожду в библиотеке, – сказала она, – на случай, если…
– Пожалуйста, – перебила ее Сетра, – останьтесь.
– Я… ладно, – ответила Телдра, усаживаясь на место. Возник Тукко, и я понял, что клява остыла. Он заменил мою чашку, проделал ту же операцию с чашкой Телдры и удалился.
– С чего начать? – задумчиво проговорила Сетра.
Я на всякий случай прикусил язык и замер в ожидании.
– Возможно, – продолжала Сетра, – я должна задать вопрос: кто такие боги? Нет, это уже неверный шаг. Лучше сформулировать так: что есть боги? Какие причуды судьбы, скрытые таланты и невероятные катаклизмы привели к появлению тех, кого твой народ почитает, а мой пытается изобразить? Что они такое, почему именно они, чем они занимаются? Определяется ли их могущество лишь теми, кто им поклоняется? Является ли их власть воображаемой? На твои вопросы не существует простых ответов, потому что все сплетено в тугой узел.
Я пил кляву и слушал.
– На часть вопросов я могу ответить так: боги – это существа, которые способны проявляться по меньшей мере в двух местах одновременно, кроме того, ни одно другое существо не в состоянии их контролировать; последний факт отличает богов от демонов. – Я это знал и раньше [60], но решил промолчать. – Любопытные умения, из которых следуют многое иное. Дженойны, наделенные поразительными талантами, на такое неспособны. Некоторым богам под силу находиться одновременно в нескольких местах. Я не до конца понимаю, как у них это получается; впрочем, я ведь не бог и не демон.
– Не думаю, что мне приходилось встречать демона [61], – заметил я. – Если, конечно, не считать одного джарега, которого так зовут [62], но вряд ли это прозвище означает нечто большее…
– Ошибаешься, – возразила Сетра. – Ты знаком с Некроманткой.
– Она из демонов? – поразился я [63].
– Да. Советую, однако, не пытаться ее контролировать; она может тебя неправильно понять.
– Я запомню этот совет.
Сетра кивнула и продолжала:
– Как я уже говорила, эта поразительная способность порождает многие другие. Но как они ее обрели? Молодых богов могли научить старшие; однажды мне самой предложили божественный статус. Однако прежний вопрос остается без ответа: каким образом появились самые старшие боги и как они овладели своими способностями?
Нам нужно вернуться далеко назад, Влад. Далеко даже для меня. Еще до Империи, до создания тридцати одного племени, которые впоследствии и стали Империей.
– Подождите. Тридцати одного?
– Да.
– Но… почему тридцати одного? Это число имеет какое-то особое значение?
– Насколько мне известно – нет. Просто в те времена существовало именно столько племен. Пожалуйста, не перебивай; моя задача и без того достаточно трудна.
– Я постараюсь.
Она кивнула.
– Сначала возник твой народ, мой добрый выходец с Востока. Полагаю, тебя это не удивляет, возможно, ты и сам догадался или тебе рассказала Алиера, которая не отказывает себе в подобных рассуждениях. Теперь же я говорю с полной уверенностью: твой народ появился раньше моего. Как сюда попали выходцы с Востока, мне неизвестно, но я знаю, что они именно прибыли, их не произвела на свет природа, как драконов, дзуров, джарегов и сариоли. Однако даже и они изменились, когда… Впрочем, об этом позже.
Твой народ уже находился здесь, хотя мне и неизвестно, в каком он пребывал состоянии; были здесь и животные, и всех их и нашли те, другие, кого мы зовем дженойнами. Я не знаю, как они себя называли, и мне неизвестно, откуда они взялись, только то, что не отсюда. Они, как и твой народ, пришли сюда из другого мира, только позднее.
Да, кое-что я слышал раньше [64].
– Мы очень многого не знаем, Влад, и знать не можем. Я ничего не говорила о том, что видела сама, о том, что потом выяснила, о том, что сумела вычислить позднее, ибо всего – не знаю. Те, кто пришел сюда, – представляли ли они весь народ дженойнов? Можно ли считать их поведение типичным для дженойнов? Каковы были их мотивы, когда они только появились здесь, и как эти мотивы изменились с тех пор [65]? И можно ли вообще употреблять слово «мотив» в общепринятом смысле, когда речь идет о дженойнах?
Вопрос был явно из категории риторических, сколько я понимаю, поэтому я не стал отвечать.
– Ты встречался с Виррой, которую называют Богиней Демонов. Она принадлежит совсем к другому виду, и ее привезли в наш мир в качестве слуги дженойнов. Она уже здесь была, когда они начали свои эксперименты с растениями и деревьями, а затем и с животными, а потом – с теми, кого потом стали называть выходцами с Востока. Одних изменили незначительно, других очень сильно, третьих не трогали вовсе. В ряде случаев дженойны внесли заметные улучшения: увеличили продолжительность жизни и усилили разум – так на свет появились существа, которых теперь принято называть людьми. Да, Влад, мой народ и даже наши языки произошли от выходцев с Востока, так что, если хочешь, можешь гордиться. Алиера, естественно, отказывается в это верить, но все произошло именно так.
Я представил себе, как было бы приятно подразнить Алиеру, но Сетра продолжала свой рассказ:
– Из того, что говорила Вирра, можно предположить, что дженойны в некотором смысле отличались великодушием; однако сделать такой вывод совсем не просто, поскольку Вирра ненавидит дженойнов. Она была их слугой, и к ней добры они не были. Впрочем, как и она к ним. Обо всем дальнейшем мне известно лишь по редким ее намекам и нескольким словам, которые обронил Барлан, ее супруг, но не вызывает