Тогда Тьма призвала Хаос и сказала:
– Посмотри, что натворил твой сын! Он похитил Магию из нашего Мира.
Хаос обратился против своего сына, изгнал его и освободил Магию, вернув ее в Мир. Тогда Зло заплакал, сожалея о содеянном, и стал молить отца, чтобы тот не отрекался от него. Хаос не смог отказаться от единственного сына, поэтому сжалился и разрешил Злу также вернуться в Мир; но с тех пор Магия не верит Злу, а Зло продолжает преследовать Магию, Тьма же следит за ними обоими, так что, если вы где-то встретите Зло, там же будет и Тьма, наблюдающая за ним; а Хаос иногда приходит на помощь Магии, хотя иногда оказывается и на стороне Зла.
Вам понравилось? Это древняя легенда моего народа, и кое-кто верит в нее буквально. Я и сам считаю, что в ней содержатся крупицы правды, потому что другое имя Магии – Вирра, Богиня Демонов, и, кто знает, возможно, дженойны и есть Зло. Я не осмеливаюсь делать окончательных выводов; если и существует персонификация Тьмы, не говоря уже о Хаосе, то я не хочу их знать.
Итак, мы оказались во власти Зла; во всяком случае, в его мире. Возможно, Магия поможет нам, однако опасаюсь, что даже если дженойны не доберутся до меня, я споткнусь о собственные метафоры и сломаю себе шею.
Так я размышлял, когда мы вышли наружу. Не знаю, что почувствовала Телдра, но я испытал настоящее потрясение: неожиданно оказалось, что мир дженойнов не ограничивается одной комнатой в одном здании.
«Ты видишь кого-нибудь, Лойош?»
«Нет, босс».
Мы прошли двадцать пять или тридцать футов, и я оглянулся; меня бы не удивило, если бы все исчезло, но строение, которое снаружи выглядело почти так же, как внутри, оставалось на месте. Пожалуй, лишь поверхность камня была не такой гладкой. Присмотревшись, я заметил, что оно необычной формы – рассмотреть его с близкого расстояния оказалось довольно трудно, но я видел, что стены не ровные и на них имеются какие-то диковинные выступы. Имело ли это значение? Глупый вопрос. Что важно и что нет, когда речь идет о таких невероятных существах?
Я огляделся по сторонам, и на память мне пришла гора Дзур.
Нет, внешне местный ландшафт не имел ничего общего с горой Дзур, но…
Ладно. Речушка, шириной в пятьдесят или шестьдесят футов, справа налево по диагонали пересекала долину, до нее оставалось пройти около ста футов. Хилые деревья с обрубками веток и крупными листьями росли вдоль ее берегов, немного впереди виднелся каменный мост. Справа – несколько невысоких холмов, коричневых и каменистых, а слева местность оставалась плоской, но плавно понижалась. И над всем – в буквальном смысле слова – нависал жуткий, яркий, обжигающий объект. Я не пытаюсь вас заинтриговать – мне приходилось бывать на Востоке [117], и я прекрасно знаю, что его называют Горнило, как и у нас в Империи, вот только там, на Востоке (и в нескольких местах на Дальнем Западе), оно не скрыто постоянной пеленою облаков. Но я успел забыть, какое оно ужасно яркое и какими темными кажутся тени, которые отбрасывают предметы.
Сейчас Горнило находилось низко над горизонтом, слева от меня, и, среди прочего, ярко освещало все остальное, в том числе и несколько пышных белых облаков на небе, которое было таким же голубым, как над Фенарио. Меня вдруг охватила тоска по дому, смешанная с уверенностью, что я попал в мир, где, вполне возможно, еще не ступала нога человека.
Мы с Телдрой изучали удивительный ландшафт, когда я вспомнил о горе Дзур. Окружающий мир состоял из природных элементов, но я мог бы поклясться, что он кем-то создан искусственно. Такое впечатление, что кто-то присел и сказал: «Ладно, река течет прямо, а мы ее повернем. И почему бы не поставить здесь парочку холмов?»
– Вы правы, – промолвила Телдра. Я посмотрел на нее.
– Прощу прощения?
– Гора Дзур.
– А я и не знал, что произнес эти слова вслух.
– Вы их пробормотали.
– Хм-м-м.
Интересно, с каких пор у меня появилась столь вредная привычка? Наверное, дело в том, что я почти все время один. Нужно за собой следить – до добра такие вещи не доводят.
– Ничего живого, – негромко проговорила Телдра.
Я собрался спросить, что она имеет в виду – ведь здесь были трава, деревья и тому подобное. Потом сообразил: в воздухе не летали птицы, нигде не копошились мелкие животные, не говоря уже о крупных. Я посмотрел под ноги – даже насекомых не видно.
– Вы правы, – ответил я. – Похоже, мы здесь единственные живые существа.
– Да, – улыбнулась Телдра. – На сей раз это сделала я.
Моя рука потянулась к рукояти шпаги, и я вдруг ощутил, что этот мир – и все, что случилось после того, как мы прошли сквозь окно в башне Морролана – сплошная продолжительная иллюзия; а я нахожусь в одном из изощренных снов, с которыми сталкивался на Дорогах мертвых [118].
«Мир вполне реален, босс».
«Ты уверен?»
«Я уверен. Если здесь и есть чары, то только для того, чтобы что-то скрыть, а не изменить внешний вид окружающих предметов».
«Довольно тонкое различие, дружище».
«Знаю».
Ну, тут я должен был поверить Лойошу на слово. А если он ошибся и мы попали в изощренный сон, вроде тех, что посещали меня на Дорогах, что ж, хорошо известно, что есть только один способ его покинуть: относиться к нему так, словно это реальность.
Однако к отсутствию живых существ привыкнуть довольно трудно.
– Как вы думаете, Телдра, может быть, весь этот мир подделка?
– Может быть, Влад.
– Нет. – Я покачал головой. – Невозможно, чтобы весь мир оказался ненастоящим.
– В самом деле? Почему?
– Потому что, если они способны на такое, у нас нет никаких шансов в борьбе против них.
Она рассмеялась.
– Ясно. Мне еще не приходилось сталкиваться с такой логикой.
– Я совершенно серьезно, – пожав плечами, проговорил я. – Я понял это за долгие годы своей изменчивой карьеры. Если единственный шанс выжить состоит в том, что противник не был волшебником, или не имеет запасного кинжала, или не в состоянии перепрыгнуть через одиннадцатифутовую расселину, следует считать, что он не владеет волшебством, у него нет запасного кинжала и одиннадцатифутовая расселина ему не по зубам.
– Вполне практичная логика, – ответила Телдра.
– Да, – пробормотал я, вспомнив парня, который сумел перепрыгнуть через одиннадцатифутовую расселину, к моему ужасному неудовольствию, – впрочем, мне все равно удалось выжить,