– В результате пиар-компания не при делах, – добавила Аликс. – Ведь пишет какой-нибудь там Бернард Хендерсон из Индианаполиса.
Мозес остановился. Аликс заметила не сразу и прошла еще несколько шагов.
– В чем дело?
Мозес так и держал карту памяти в руке, словно прикидывая ее вес.
– Ты ведь понимаешь, что не обязана снабжать меня инфой? Я с тобой вовсе не из-за этого.
– Знаю! Я сама решила этим заняться.
– И все же это не твоя война.
– Сам сказал, что если от азикорта погибнет еще один ребенок, то его смерть будет на моей совести! – воскликнула Аликс. – Ясное дело, это и моя война тоже!
– Я сказал это потому, что пытался тобой манипулировать.
– Знаю. И все же ты был прав. – Аликс подошла к нему и взяла под руку. К ее разочарованию, Мозес отвернулся, и она не видела его лица. Когда смотришь в глаза, лучше понимаешь, о чем человек думает. – К чему ты ведешь?
Мозес вздохнул с досадой и наконец посмотрел Аликс в глаза. В них светилось неподдельное участие.
– Я веду к тому, что ты должна понять: не смей делать глупости, а то попадешься!
Он так искренне это сказал, что у нее потеплело в груди. Аликс нежно погладила его по щеке:
– Ты обо мне беспокоишься?
– Аликс, это не игра!
Она засмеялась:
– Думаю, мне хватит ума, чтобы шпионить за отцом и не попасться!
На дорожке возник парень с шестью собаками на поводках. Он бежал за стаей, отчаянно потея, собаки запыхались и высунули языки. Аликс с Мозесом отошли, пропуская бегунов.
– Я не об этом. У тебя нормальная жизнь, родители… Они хорошо к тебе относятся.
– Зато к остальным плохо!
Мозес покачал головой, озабоченно нахмурившись:
– Как вышло, что мы поменялись местами? Ведь это я должен совершать безумные выходки, а ты – плыть по течению!
– Расслабься и получай удовольствие, Бэтмен! – усмехнулась Аликс.
– Аликс, хватит играть в супергероев! Это плохо кончится. Самоуверенность не доводит до добра.
Она посерьезнела:
– Знаю. – Аликс посмотрела ему в глаза, чтобы он понял – она вовсе не забыла о бдительности. – Я действую очень осторожно, правда!
– Не хочу тебя потерять!
Они пошли дальше, держась за руки. Аликс склонила голову ему на плечо, наслаждаясь редкими минутами, проведенными вместе. Однако Мозес все еще переживал. Аликс снова посмотрела ему в глаза:
– Ты меня не потеряешь, понял?
Он вздохнул чуть свободнее:
– Знаю.
– Не веришь?
– Трудно избавиться от мрачных предчувствий. Родители погибают у тебя на глазах. Дядя попадает в тюрьму…
– Мозес?
– Что?
Аликс замялась, подбирая слова:
– Какими были твои родители?
– Тебе правда интересно?
Она взяла его за руку и крепко ее сжала:
– Я хочу знать все, что ты готов мне рассказать.
Аликс сама себе удивлялась. Ей нравилось быть с ним, нравилось, как он держит ее за руку и как легко отступает в сторону, пропуская бегунов. Все, что они делали вместе, казалось правильным.
В десятом классе она встречалась с Бредом Саммерсом и постоянно чувствовала неловкость, даже когда они просто держались за руки. Что уж говорить о поцелуях и об остальном! Ей все время приходилось думать, что и как она делает. Аликс волновалась, не зря ли она взяла его за руку или наоборот не взяла. Целуясь с Бредом, она волновалась о том, что он подумает, когда она коснется его языком… Это было так напряжно! Смотреть на себя со стороны и пытаться все делать правильно.
С Мозесом Аликс ни о чем таком не беспокоилась. Она шла с ним рядом потому, что ей нравилось, брала его за руку потому, что хотела этого, целовала так, как ей нравилось. И все, что он делал с ней, ей нравилось тоже.
Она поймала на себе его взгляд.
– Что?
– Ты улыбаешься во весь рот.
Аликс вспыхнула и отвернулась.
«Ладно, волнуюсь, но совсем чуть-чуть».
Вниз по реке греб парень на лодке. Аликс с Мозесом сошли с дорожки, чтобы понаблюдать за его уверенными, сильными движениями.
– Осторожней, не наступи на ядовитый плющ, – предупредила Аликс.
– Где?
– Шутишь? Неужели ты хоть чего-то не знаешь? – воскликнула она и показала на блестящие листья. – Вон тот, с тройными листочками.
Мозес нахмурился, внимательно осмотрел растение, запоминая.
– Никогда не интересовался ботаникой. Я парень городской.
– А из какого города?
– Чикаго, потом Вегас. Когда стал жить с дядей.
– Чикаго? – переспросила Аликс.
– Сегодня ты за инквизицию?
От такого сравнения Аликс покоробило:
– Ты выслеживал меня восемь месяцев, выяснил биографии всех моих друзей и членов семьи, а я ничего о тебе не знаю! Так что помоги мне!
Мозес засмеялся:
– Ладно, понял. Как-то не привык об этом рассказывать. Дядя всегда говорил, что о себе лучше не распространяться. Не стоит смешивать…
– Друзей и объекты?
Мозес вздохнул:
– Ну да. Моя семья… Столько времени прошло! Папа был городским инженером, строил мосты. До свадьбы мама играла в кино эпизодические роли, ничего особенного, потом стала менеджером в одной компании. – Он пожал плечами. – Обычный средний класс.
– Вы ладили?
– С ними было здорово. Когда папа приходил с работы, мы складывали пазлы… Я тогда был маленький. – Мозес снова пожал плечами. – Не знаю. Они особо ко мне не лезли и не воспитывали. Зато потом дядя наверстал упущенное.
– Похоже, они были приятные люди, – сказала Аликс.
Она попыталась вспомнить детство и представить, что бы с ней было, если бы ее жизнь разбилась на мелкие кусочки, как у Мозеса. Мелькнуло обрывочное воспоминание: Зои Ван Найс и Кала Уитмор распустили слухи о том, что она пихает вату в лифчик.
Аликс мысленно вернулась в прошлое. Вечеринки в честь дней рождения. Девятый она хорошо запомнила, потому что был немецкий шоколадный торт в пять слоев, и папа шутил, что кусочек, который он ей отрезал, как раз с голову именинницы… Двадцатилетняя годовщина родителей – оба нарядились в черное и пошли в ресторан, оставив дома Аликс и маленького приставучего Иону с няней, которую Аликс прозвала Белоснежкой. Это было еще до переезда в новый большой дом в Коннектикуте, до Зейтца. Примерно в то же время папа основал «Стратегию Бэнкса». Аликс не ожидала, что ее воспоминания окажутся такими разрозненными.
Гребец скрылся из виду, и они снова пошли по дорожке, взявшись за руки.
– Я помню, как мама с папой возили меня в диснеевский парк. Папа разрешил кататься на всем, на чем захочу. Еще мы были в «Морском мире», смотрели на Шаму [10]. Папа купил мне игрушечную косатку, хотя она была дорогая и мама его отговаривала. Вот такую огромную… – Мозес развел руки.