– Почему все-таки ты невзлюбил его? Только не говори, что это не так или что он сам виноват. Я правда хочу понять. Он мой двоюродный брат, и я люблю его, как родного. Он столько раз помогал мне и ни разу не подвел. Ты тоже хороший парень. Вам бы дружить, вместе играть в футбол. А вы стали заклятыми врагами.
– Ты только не преувеличивай, – фыркнул Мишка. – Да, мы с ним не ладим. Но заклятые враги – это уж слишком. На последнем чемпионате мы даже ни разу не поцапались.
– И все же?
– Наверное, мне было обидно, что капитаном сборной сделали не меня, – честно признался Мишка. – Я играл лучше всех в началке. А тут появился он. Взялся неизвестно откуда. Играл ужас как. И на тебе: капитан. Потом, сама понимаешь, слово за слово… Мало-помалу разгорелся котелок.
– Знаешь, для него ведь футбол – это смысл жизни. Мечта детства. Дядя Боря всегда смеялся над ним, говорил, что он по мячу-то попасть не может, не то что в футбол играть. А он никак не хотел отказываться от своей затеи. Когда дядя Боря решил строить завод, Оскар ни за что не соглашался переезжать.
Боялся. В новой школе его могли не взять в сборную. В старой к нему привыкли. Он играл в команде с первого класса. Играл, как мог, и никто не трогал его. А в новой кто знает, как все сложилось бы. Вот дядя Боря и начал спонсировать вашу сборную.
Мишке стало немного жаль Оскара. Он вдруг подумал, что между ними и впрямь есть что-то общее. Сам Мишка потратил столько времени, чтобы заслужить доверие экипажа на своем «Альфа Ориона». По сути, Оскар ведь делает то же самое. Всего три года прошло, а на поле его просто не узнать. На горизонте неприятно замаячили угрызения совести. Мишке это не понравилось, и он продолжил искать себе оправдание:
– Со спонсорскими деньгами все понятно. Но Оскар-то зачем начал задираться? Капитанской повязки ему оказалось мало? Ты же видела его в лагере: высокомерный выскочка, по-другому не скажешь.
– Я и тебя в лагере видела, – пожала плечами Майи. – Ты тоже по-своему отличился…
Мишка развивать тему не стал: не хотелось заострять внимание на собственных недостатках.
Вместо этого он спросил:
– Можно и мне задать вопрос?
– Конечно.
– Борис Вилурович, по-твоему, тоже хороший парень?
– Дядя Боря? Сложно сказать. Мама его не любит. А я почти не знаю. Он всегда на работе, всегда занят. Пока мы жили в Германии, я вообще ни разу его не видела: Оскар приезжал только с мамой. Наши мамы очень близки. Я бы хотела, чтобы у меня была сестра, и я бы дружила с ней, как мама с тетей Алей. Но у меня – только Оскар.
Они вышли на поляну. Расходиться не хотелось. Сели у потухшего костра.
– Знаешь, дядя Боря ведь не только футбольные сборные и детские лагеря спонсирует. Он помогает многим проектам: школьным и студенческим олимпиадам, конкурсам для молодых инженеров и ученых. Он делает много хорошего…
Мишка снова вспомнил слова Валика про черное и белое.
Он хотел ответить Майи, но в голове у него вдруг прокатилось знакомое «Бах, бах, бабах…», послышался треск рвущейся ткани.
– Миша, ты спишь? – Майи погладила его по щеке. Мишка открыл глаза. Ему стало страшно. За себя, за Лешу, за Валика…
– Наверное, я пойду, – пробормотал он.
Майи растерянно улыбнулась:
– Да, конечно. Спасибо за компанию.
– Тебе спасибо.
Она отдала кофту и проскользнула в свою палатку. Мишка, стараясь не отрубиться на полпути, полез в свою.
* * *
Взрослые так и не вернулись.
Моргала аварийная сигнализация. Адского рева, как на «Альфа Ориона», не было, но навязчивая красная лампочка испугала Мишку больше тысячи сирен.
Он сел за компьютер, стал натужно вспоминать, чему его учил Эдик, когда рассказывал про панель контроля за работой станции. Параметров было много. Большинство из них Мишка интуитивно связывал со знакомыми системами. Но встречались и такие, о которых он понятия не имел.
Мишка медленно продвигался по списку, то и дело сбиваясь, проваливаясь в страшные мысли про Лешу и Валика. Вдруг они не вернутся? Вдруг с ними что-то случилось?
Дрожащей рукой он взялся за микрофон.
– Говорит станция, прием! Прием! Леша, Валик, ответьте! Прием!
Радиоприемник молчал. Мишка снова попробовал связаться с «Альфа Ориона».
Тишина…
Нет, не тишина. Медленная барабанная дробь. По-прежнему шел дождь: небо Титана будто отбивало траурный марш.
Мишка снова уставился на красную лампочку. Ему показалось, что теперь она моргает быстрее.
Он вернулся к списку. Он больше не вчитывался в каждое слово. Просто медленно переводил взгляд с одной строчки на другую, пока не наткнулся на красный флажок.
Прочитал: «Нарушена целостность внешней оболочки».
Мишка застонал…
Потом взял себя в руки: переключился на монитор с основными показателями систем жизнеобеспечения. Атмосферное давление, уровень кислорода, содержание посторонних примесей, температура… Все графики поползли: кто вверх, кто вниз.
Мишка вскочил. Бросился за скафандром.
Нет. Скафандр ему не поможет. Кислорода в баллонах надолго не хватит. Если взрослые не вернутся… До прилета «Осы» полторы недели… Нужно спасать станцию!
Мишка сжал кулаки. Снова сел за компьютер.
Атмосферное давление росло медленно. Это хотя и обнадеживало, но справиться с паникой помогало едва ли. Мишке начало казаться, будто он чувствует запахи Титана, о которых читал когда-то: сладкие, горькие, с легким рыбным оттенком и ярким акцентом на растворитель.
Он на всякий случай замотал нос полотенцем. Вывел на экран компьютера данные с камер внешнего наблюдения. Стал осматривать горы в надежде увидеть Лешу и Валика.
Никого…
Мишка переключился на цилиндрический корпус станции. На глаза тут же попалась ледяная глыба, торчавшая из него со стороны гор. Еще две глыбы лежали поодаль.
– Вот оно что…
Мишка нашел место пробоины внутри станции. Там, на закругленном своде стены вырисовывался длинный плоский бугор. Из него выглядывал тонкий розоватый «клюв».
Мишка подошел ближе. Судя по всему, кусок льда снаружи уперся в детали титанового каркаса, поэтому и не пробил станцию насквозь, хотя и повредил оболочку. Пространство между слоями оболочки было разделено на камеры. Кажется, пострадала только одна из них. Воздух из нее вышел полностью, отсюда и бугор на стене. В остальном модуль по-прежнему держал форму.
«Странно, – подумал Мишка, – почему воздух сочится внутрь так медленно? Снаружи ведь давление выше». Он вспомнил какой-то шпионский фильм, который смотрел с отцом прошлой осенью.